— Через пятнадцать минут, — сказал он, — я вернусь и принесу вам ее настоящий адрес.
Шенрок Джольнс побледнел, но заставил себя улыбнуться. В назначенное время Джеггинс вернулся и справился по небольшому клочку бумаги, который он держал в руках.
— Вашу сестру, Мэри Слайдер, — спокойно об'явил он: — вы можете найти в № 162 Чильтон-Стрит. Она живет в комнате с окнами во двор, в пятом этаже. Дом этот всего в четырех кварталах отсюда. — Он продолжал, обращаясь к Миксу:
— Я советую вам пойти и проверить мои показания, а затем вернуться сюда. Я уверен, что м-р Джольнс будет ждать вас. Микс убежал; через двадцать минут он возвратился с сияющим лицом.
— Она живет там и здорова. Скажите, сколько вам заплатить?
— Два доллара! — сказал Джеггинс. Микс расплатился и ушел. Шенрок Джольнс стоял перед Джеггинсом со шляпой в руке.
— Если это не слишком смело с моей стороны, — запинаясь, проговорил он, — если вы не откажетесь сделать мне такое одолжение… если нет препятствий…
— Разумеется, — ответил Джеггинс: — я скажу вам, как я это сделал. Помните вы описание примет мисс Спайдер? Знали ли вы когда-нибудь женщину с такой наружностью, которая не заказала бы своего увеличенного портрета карандашом с фотографии — с уплатою за него в рассрочку, понедельно? Крупнейшее заведение такого рода находится как раз за углом.
Я пошел туда и из книги заказчиков узнал её адрес.
Вот и все.
Перевод Зин. Львовского.
Мисс Марта Мичем содержала небольшую пекарню на углу, — ту самую, в которую ведут три ступеньки, и где сильно дребезжит звонок, когда вы отворяете дверь.
Мисс Марте Мичем было сорок лет, ее банковая книжка показывала сбережения в две тысячи долларов, а кроме того она обладала двумя фальшивыми зубами и отзывчивым сердцем. Повыходило замуж очень много женщин, шансы которых были гораздо ниже ее.
Два-три раза в неделю в пекарню заходил покупатель, которым она начала в последнее время интересоваться. Это был человек средних лет, в очках и с русой, аккуратно подстриженной, остроконечной бородкой.
Он говорил по-английски с ясно выраженным немецким акцентом. Платье его было поношенное, заштопанное; висело оно на нем мешковато и местами образовало складки.
Но все же он выглядел очень опрятно и отличался хорошими манерами.
Он неизменно покупал по два черствых хлебца. Свежие хлебцы стоили по пяти центов каждый. Черствые хлебцы продавались по пяти центов пара. Он никогда не спрашивал ничего другого: только черствые хлебцы.
Как-то раз мисс Мичем заметила на его пальцах красные и коричневые пятна. Она немедленно решила про себя, что он — художник, и очень бедный. Не было никакого сомнения в том, что он живет в мансарде, где рисует картины, ест черствые булки и мечтает об очаровательных вещах, что выпекаются у мисс Мичем. Очень часто, когда мисс Марта сидела за чаем с булочками, котлетами и вареньем, она подавляла невольный вздох и думала о том, что было бы хорошо, если бы художник с изящными манерами разделял ее трапезу вместо того, чтобы есть сухой хлеб в своей отвратительной мансарде… Как уже указывалось выше, у мисс Марты было чрезвычайно отзывчивое сердце…