— Это был не вопрос.
— Угу, — хозяйка дома прислонилась к дверному косяку. Ноги ослабли. Змей на нее вечно так действовал. Как удар. Особенно когда появлялся перед беспечной девушкой без своих черных одежд. Лукавый Змей!
— Что это было? — напомнил мужчина о себе.
— Констатация факта!
— Эми.
— Ну что сразу Эми? Я отлично знаю, как меня зовут! И мое имя совсем не подходит в качестве ругательства!
— Мелкая, ты сейчас расплачешься.
— Нельзя?
— Можно. Но не когда до выхода сорок минут, ты уже настроила кучу планов, а сама не готова. И пойду я, пойду. Только не смотри на меня такими глазами!
— Такими?
— Зеркало дать?
— Не надо, — Эммануэль повернулась, словно робот, вышла в коридор, плотно закрыв за собой дверь. И сползла по стене.
Иногда она слишком остро на него реагировала. Это проходило не сразу, но всё же постепенно становилось легче. Надо стиснуть зубы и просто переждать. Ничего лишнего, ничего плохого, она просто «мелкая». Застонав, Эми уткнулась лицом в собственные коленки. Иногда и его, и свое лицемерие заставляло ее корежиться от боли.
— Мелкая, — раздался над головой укоризненный голос. — Не сиди здесь, замерзнешь.
— Нет сил подняться, — Эммануэль протянула ладони к мужчине. — Подними меня, пожалуйста, отсюда. И я пойду одеваться.
Змей вгляделся в девушку и покачал головой.
— Мелкая, ты вроде и умная, но глупая…
— Змеюка ты, — оскорбилась она. — Я гений! Пора бы уже и запомнить.
— Да, да, мелкая ты моя. — Подхватил Змей с пола напарницу. — Пошли уж.
Занеся девушку в спальню, мужчина усадил ее на кровать и спокойно вышел.
— Ух! Змеюка! — буркнула ему она вслед расстроенно. — Змеюка! Нехорошая! Плохая! Ух!
— Эми? — Рашель, вышедшая из ванной, с испугом взглянула на подругу.
Та криво улыбнулась:
— Не переживай, всё в порядке. Это просто одна нехорошая злюка в очередной раз обставила меня на моем же поле.
— Эми, — девочка подошла ближе, села на пуф перед туалетным столиком, беря расческу. Предстояла война с непослушными локонами, которые постоянно доставляли ей кучу мучений. Но вопрос, который она давно хотела задать, так и просился на язык: — А ты его любишь?
— Змея-то? — вытащив из шкафа свою светлую блузку, Эммануэль бросила ее на кровать к короткой юбке. — Люблю. Давно уже. Еще когда только в патруле начала работать. Он спокойный такой. Был. До моего появления. Меня это его спокойствие задевало, слов нет насколько. Я и так к нему, и этак, а он заладил свое это «мелкая», и хоть плачь.
— А ты?
— Плакать не умею. Пришлось объявить ему войну, добровольно став его напарницей.
— А он?