Верзилин вытащил большие часы. Было около двенадцати. Итак, он всё–таки отыщет Татаурова…
В четыре часа он пошёл в сад. Вдоль высокой чугунной решётки пышно расцветала сирень. Какой же нежный запах она источала!
Сад был густой. Песчаная дорожка упиралась в белую круглую ротонду, перед которой был устроен фонтан — вытянувшийся лебедь выбрасывал ввысь тонкую струйку воды, и она, падая, разбивалась о замшелые камни. В чистой воде резервуара виднелись разноцветные лампочки — по вечерам фонтан, видимо, подсвечивали огнями. Внизу, у забора, доцветала черёмуха. В поисках бильярдной Верзилин исколесил весь сад, прошёлся даже по тропинкам, заросшим крапивой и лопухами. От нечего делать зашёл в ресторан. Пахло кофе и жареным луком. Есть не хотелось, тем более не хотелось пить. Однако он заказал порцию бефстроганова.
Разглядывая однообразные этикетки водок на полках буфета, пошутил:
— Бутылку коньяка «Мартель», литерного.
— Не держим‑с, — ответил официант.
— Тогда — «Луи — Редерер».
— Никак нет‑с.
— «Кордон–руж»? «Кристаль?» — со вкусом произносил Верзилин марки вин, о которых знал лишь понаслышке.
— Не держим‑с.
— Бедно живёте. Этак и разориться можете — оттолкнёте посетителей. Что ж человеку делать, который выпить хочет? Неужто и трёхзвёздочного коньяку нет?
— Нет‑с.
— Несите бефстроганов.
— Одну минутку‑с, готовят.
За окном виднелась не вошедшая в свои берега река; отражения белых облаков плыли по её глади. Вдали маячил серенький парус.
Из ресторана выскочил лохматый парень; на ходу одёргивая синюю рубашку в горошек, сверкая голыми пятками, помчался по аллее. Верзилин проводил его глазами, усмехнулся:
— Ишь, стрикулист.
— Чего прикажете?
— Стрикулист, говорю. Бегает здорово. Ему бы в состязаниях участвовать. Знаете — состязания?
— Никак нет‑с.
— У вас на всё один ответ. Скучный вы какой–то. А посетители любят, чтобы с ними поговорили. Верно?
— Так точно‑с.
— То–то.
«А что, если бы одно из вин у них оказалось? — подумал Верзилин. — Пришлось бы ведь расплачиваться… Хороши шуточки».
Но неожиданно лохматая голова стрикулиста появилась над забором, парень тяжело перевалился прямо в крапиву, вскочил, распахнул дверь ресторана, официант бросился к нему — и перед Верзилиным оказалась бутылка коньяку.
— Ха–ха! — рассмеялся официант. — Желание клиента для нас закон. Как в сказке — скатерть–самобраночка.
Он захлопотал, вытаскивая штопором пробку, протирая рюмку, ставя перед Верзилиным сковородку с мясом.
— Чистая работа, — сказал Верзилин. — Одна нога — там, другая — здесь. На чай ему от меня.
— Для клиенту — всё, чего бы душа не пожелала. На том и стоим‑с.