— Молодцы. Ну, будем здоровы.
— Ваше здоровье, ха–ха.
— Эх, хорошо! Только клопами пахнет. Потому что три звёздочки. Литерные коньяки надо пить — ни клопами, ни керосином не пахнут. Литерные. Не пили никогда?
— Не приходилось… Но — думаю — ещё успею испытать. Потому — будем иметь‑с.
— Что? А‑а, ну–ну.
Намазывая кусочек мяса горчицей, Верзилин подумал: «А на черта я пойду в бильярдную, на что он мне сдался? Пойду домой — может, успею к поезду», — но всё–таки спросил:
— А где у вас тут бильярдная?
— Вон прямо за деревьями. Как выйдете, так будет электротеатр (картины в нём волшебные показывают), тут и есть бильярд; на балконе прямо.
«Найти бы такого человека, чтоб во всём со мной согласен был. Настоящего друга. Я бы из него сделал чемпиона… Надо искать. И может, не одного испытать… С Ванькиными бы данными найти — это же прирождённый чемпион. Балда, позарился на сто рублей!» — Официант, получите с меня! — «Нет, лучше уж жить одному, чем с предателем». — Бывайте здоровы.
— Доброго здоровьица. Премного благодарны. Ждём ещё раз!
«Как он сказал? За этими деревьями? Ах, вот как? Так я же тут был. Ишь, какой домище с антресолями да пристроечками. Это, значит, один из местных синематографов? Так называемый электротеатр».
Ещё не успел он разглядеть людей за лёгкими балясниками перил, как услышал шум бильярдных шаров.
Деревянные ступеньки лестницы скрипели под его ногами, когда он поднимался на балкон.
Видимо, потому, что погода была безветренной, табачный дым сплошной пеленой стоял под потолком. И первым, кого он увидел, был Иван Татауров.
Верзилин резко шагнул к нему:
— Так вот ты где от меня скрываешься, предатель! Учителя своего предал, Иуда! За тридцать сребреников. На сто рублей позарился! И ответ держать боишься!
— Но–но! Потише! — сказал, храбрясь, Дюперрен. — Знаем мы вас. Целый год человека эксплуатировали и ни копейки не платили.
— Что‑о? — остолбенел от удивления Верзилин.
Татауров испуганно метнулся в сторону. Но Верзилин не обратил на него внимания и приблизился к Дюперрену:
— Что‑о?
— Обделывали беззащитного деревенского парня! Деньги на нём наживали! Самому руки переломали, так…
— Ах ты!.. — задохнулся от гнева Верзилин и схватил его за узкие плечи, сделав шаг к перилам.
— На помощь! — взвизгнул Дюперрен. Но никто не подскочил к нему, и Верзилин, чувствуя, что никогда не сбросил бы с балкона не то что этого «мушкетёра», но даже Вогау, перегнул его над перилами и, выхватив у него тяжёлую ветку сирени, отхлестал по серому закинутому лицу, по шее с торчащим «адамовым яблоком». Потом отшвырнул от себя его лёгкое длинное тело и тяжело зашагал к лестнице. Игроки расступились, шарахнулись в сторону крупные мужчины с бычьими шеями. Кто–то из борцов сказал вдогонку с восхищением: