Маккензи — это эталон. И это полностью моя заслуга.
Она вежлива, умна, женственна — но не так, как многие девочки любят повизжать при виде паука. Она смотрит по телевизору спорт, не для того, чтобы завоевать внимание какого-нибудь придурка, а потому что знает, что такое дополнительные два очка и технический фол в футболе. Она красит ногти и играет на гитаре. Она уверена в себе. Но добрая. Но самое лучшее это то, что она не будет терпеть оскорблений. Да — вся в меня.
Даже теперь, когда у меня есть свой собственный сын, она была первенцем. Единственной девочкой. Часть моего сердца всегда, всегда будет принадлежать ей.
— Привет, малышка.
Она подпрыгивает и бросается ко мне в объятия. Я кружу ее в воздухе.
— Привет, Дядя Дрю! Не знала, что ты здесь.
— Только что приехал. Мне нравится твоя кофта.
Потом, из холла, слышу голоса Стивена и Александры. Не очень доброжелательные.
— Я же сказала, отправить его в вольер!
— Я собирался, но…
— Собираться — не значит сделать! Надо было сделать это самой, как и все остальное.
— Ты могла бы не включать свой комплекс мученика, пожалуйста?
И так у них последнее время. Все напряженно, натянуто. Мы это все заметили. Такое случается, когда живешь с кем-то достаточно долго, то это начинает действовать вам нервы. И придирки моей сестры совсем не облегчают ситуацию. Но Стивен всегда знал, что она такая, и все равно боготворил ее.
До сих пор боготворит.
Сейчас меня беспокоит его тон. Он кажется уставшим. Вымотанным. Сытым по горло.
Маккензи смотрит в пол.
Беру ее за подбородок и поднимаю личико вверх.
— Как тут дела?
Она вздыхает.
— Напряженно.
Я смотрю в сторону холла.
— Да, это чувствуется.
— Так вот с родителями, — пожимает она плечами. — Не можешь с ними жить, но эмансипация — сложный и дорогостоящий процесс.
Я усмехаюсь.
— Ты ведь знаешь, что мои двери для тебя всегда открыты, так? У меня есть свободная комната, на дверях которой табличка с твоим именем.
Она смотрит на Томаса.
— Тогда Томас останется охранять территорию. А он всего лишь маленький ребенок.
— А ты кто?
На меня уставились голубые глаза — мудрые не по годам.
— Я — старшая сестра.
Я наклоняюсь и целую ее в лоб. А потом шепчу:
— Эти выходные пойдут им на пользу, я обещаю. Как мини-отпуск. И я поговорю с ними — промою им мозги.
Она слегка улыбается, будто одобряет мою попытку, но не совсем верит в то, что все наладится.
— Хорошо, дядя Дрю.
Подходит Мэтью, не замечающий ничего вокруг, кроме Маккензи.
— Вот, моя девочка!
Она смотрит на него, и с ее лица сползает улыбка. Она задирает свой носик и складывает руки на груди. Чувствуете, как здесь похолодало? Это пренебрежение, исходящее от моей племянницы.