— Мистер Фишер, как приятно снова Вас видеть. Выглядите хорошо.
Мэтью рычит и падает на колени. Не смотря на его рост свыше шести футов, и то, что он сложен, как боксер, выглядит он почти маленьким, когда сталкивается с недовольством моей племянницы.
— Маккензи, ты меня просто убиваешь.
— Уверена, ты даже не знаешь, о чем говоришь.
Он расстроено проводит рукой по своим светло-коричневым волосам.
— Ну, ты же простишь меня?
— Простить Вас? За что? За то, что лишили меня женского общества, пока я росла? За то, что бросили меня прозябать в болоте пенисов? За это я должна простить Вас, Мистер Фишер?
Иметь детей — это заразно, как мононуклеоз. Как только у друга или родственника появляется ребенок, все хотят себе такого же. За ужином в честь Дня Благодарения, через год после рождения Джеймса, Мэтью и Ди-Ди объявили, что ждут ребенка. Что они усыновляют ребенка.
Бранжелина? Теперь понимаете?
После того, как они объявили о своих намерениях, все были счастливы за них.
Ну… почти все.
— Что значит, вы усыновляете ребенка? — спрашивает Фрэнк Фишер, когда сидит за обеденным столом в загородном доме моих родителей на Дне Благодарения.
Все еще держа свою жену за руку, Мэтью поворачивается к своему отцу:
— Что ты имеешь в виду, что это значит? Мы усыновляем маленького мальчика! Документы поданы, и мы ждем окончательного решения, но агентство говорит, что это всего лишь формальность. Ди и я преодолели главные испытания. Ему почти два месяца — он здоровый и замечательный.
Мэтью поворачивается к Эстель:
— Не могу дождаться, мама, когда ты его увидишь.
Эстель светится улыбкой в ответ своему сыну, а в ее глазах появляются слезы радости. Но Фрэнк спрашивает:
— С твоей женой что-то не так? Она бесплодна?
Улыбка Мэтью померкла. Прежде чем ответить, Долорес резко возражает:
— Нет, Фрэнк. Это то, что мы обсуждали с Мэтью с тех пор, как поженились.
Фрэнк вытирает салфеткой рот, бросает ее в тарелку и выходит из-за стола. Сотрясается воздух — как это бывает летним днем, когда светит солнце, но ветер становится сильнее, и вы можете чувствовать, что вот-вот разразится гроза.
— Какого хрена ты хочешь растить не своего ребенка, Мэтью?
Мой лучший друг хмурится.
— Потому что он станет нашим.
— Нет, — возражает Фрэнк, — в том-то и дело, что не станет. Ты понятия не имеешь о происхождении этого ребенка, сколько дерьма у его настоящих родителей. Он может вырасти умственно отсталым, больным — и тебе придется иметь с этим дело всю свою жизнь.
Хотя часть меня подозревает, что мой отец согласен с ним, он все равно пытается немного успокоить Фрэнка.