– Договорились?
– Да, продали десять котлов по двадцать шкур за каждую и семьдесят железных ножей за пять шкур.
– Ладно, что еще?
– Три дня назад на земле сонидов, у реки Хоолой, убили троих мужчин. Одного проезжие пастухи застали еще живым, и тот будто бы рассказал, что на них напали подростки кият-борджигинов.
– Какие еще подростки кият-борджигинов? – оживился Таргудай, приподнимая отяжелевшие веки. – Сколько их было?
– Трое их будто было, – Унэгэн с недоуменным взглядом на лице пожимал плечами. – Лет по десяти-двенадцати, но хорошо обученные; разом бросили арканы, да так, что эти и опомниться не успели, как их за шеи стянули с коней.
– А эти из какого рода?
– Урянхаи. Люди говорят, что они сами частенько занимались разбоем, а в последнее время совсем исчезли из куреня. Видно, сами они и пристали к тем подросткам. Что-то не верится, чтобы десятилетние щенки сами напали на взрослых мужчин. Да и ничего они не тронули, ни коней, ни оружие, все так и осталось при убитых.
– Хорошо обученные подростки, говоришь, – Таргудай, сдвинув брови, задумался. – Опять эти кияты… Да, они всегда хорошо обучали своих детей, но так, чтобы десятилетние дети взрослых воинов отправили к праотцам, такого я еще не помню.
– Да, такое нечасто можно услышать, – согласно качнул головой Унэгэн.
– А чьи, ты думаешь, это могли быть дети? – Таргудай поднял на него косоватый взгляд. – Ну, я же тебя знаю, ты хитрец старый и у тебя всегда есть какие-нибудь догадки. Скажи-ка мне…
Унэгэн молча пожал плечами, опустив глаза.
– Ты не пожимай плечами, а говори, что думаешь, – снова повысил голос Таргудай. – Я вижу, что есть у тебя что-то.
Тот повертел головой, будто ища место, куда спрятаться.
– Я думаю…
– Говори!
– Я думаю, это не киятские были дети, – проговорил Унэгэн, вытирая вспотевший лоб. – Где сейчас живут кияты? Хутугта и Даритай с подданными на Шуусе, далековато от сонидов, чтобы подростки их там разъезжали. Ехэ Цэрэн и Бури Бухэ, те еще дальше, на Ингоде или Аге, ну а сыновья Хутулы всегда у вас на виду, да и дети их еще маловаты. А те подростки явно наврали, чтобы отвести от себя след.
– Ты так думаешь? – Таргудай успокоенно откинулся на подушки.
– Да, так я думаю, – Унэгэн, незаметно переводя дух, радуясь, что не придется браться за разнюхивание этого непростого дела, говорил уже равнодушным голосом: – Ведь человек, если хочет убить или украсть, никогда не назовет своего истинного имени.
– Да, ты прав, – окончательно успокоился Таргудай, облегченно вздыхая. – А то я тут было уже подумал несуразное… Ладно, думаешь ты иногда головой неплохо. Ну, ладно, ты иди, а мне еще отдохнуть надо.