Раньше, когда он полагался на Кокэчу и Мэнлига, считая их истинными друзьями, он будто шел наверх, к вершине, шел трудно, карабкаясь по камням, но шел вперед и, казалось, понемногу добирался до своей цели. Теперь же, когда они открылись перед ним, показали истинное свое нутро, он будто по скользкой грязи в дождливую погоду скатился обратно вниз, в яму, и не знал, как ему быть, куда идти дальше.
Когда, добравшись до Эга, они поили коней в речке, к нему подошли веселившиеся позади Бэлгутэй и Боорчу. Увидев его потемневшее от безысходных дум, сурово застывшее лицо, они удивленно переглянулись и отстали. Заметила его тоску и мать Оэлун.
– Тэмуджин, что с тобой? Ты не заболел? – она приблизилась к нему вплотную, встревоженно оглядывая его.
– Нет, мать, – он встряхнулся, отгоняя невеселые мысли, улыбнулся. – Просто я задумался.
– Задуматься сейчас впору Бортэ, а не тебе, – тихо шепнула она, укоризненно покосившись. – А она вон как хорошо держится. Теперь тебе надо быть повеселее с молодой женой… А ну, – она обернулась к остальным, – давайте, брызнем на этой речке хозяевам урочища, да и самим нам пора подкрепиться.
Они привязали коней, сняли переметные сумы и сели кругом на солнечном месте. Тэмуджин выпил вместе со всеми и поел. Глядя на Бортэ, он сначала попытался показаться радостным и беспечным, улыбнулся раз, другой, но дальше ничего не мог поделать с собой: внутри у него все было напряжено. Мысли его рыскали в поисках выхода; глаза сами собой сужались, уставившись в одну точку, каменело лицо. Он не видел, как остальные, заметив его невеселое настроение, тоже притихли и недоуменно переглядывались между собой. Отвернувшись от всех в другую сторону, он медленно перебирал свои мысли:
«Дядья непригодны… тесть Дэй Сэсэн слабоват… джадаранский Хара Хадан мог бы помочь, но сейчас с ним нельзя об этом и говорить: он озабочен другим… отца и деда Тодоена нет, они бы подсказали… – Тут его мысли будто зацепились за твердое: – А что-то ведь отец мне говорил…»
Тэмуджин напряг память, вспоминая, и вдруг его словно шилом кольнуло, он вспомнил его слова: «Если я уйду к предкам, за помощью ты пойдешь к чужаку Тогорилу, а не к соплеменнику Таргудаю…»
– Вот! – громко произнес он, облегченно выдохнув и пристально глядя вперед.
Все сидевшие рядом опасливо посмотрели на него.
– Что с тобой? – испуганно спросила Оэлун. – О чем ты?
– Ничего… сидите… – Тэмуджин встал и пошел в сторону, удаляясь от них вдоль берега.
«…Тогорил мне кое-что должен, – почти слово в слово вспоминались ему слова отца, – а он из тех людей, которые помнят добро… Ни на кого из наших нельзя положиться так, как можно положиться на Тогорила… Но человек он расчетливый и не любит слабых. Надо показать ему свою силу и что-то ему дать…»