— То есть они сильно растянулись? Сколько этих кучек и сколько в них народу?
— Не знаю. Но они в лесу повсюду, и в кустах, которые между поселком и реками. Получается — да, растянулись.
— Значит, ваш замысел ударить с двух сторон не так уж плох.
— О чем ты? Не было у нас замысла. Послали вам навстречу предупредить, а потом уже все остальное.
— А как же твои слова о том, чтобы согласовать удары?
— Вообще-то этого мне не передавали. Сама придумала, по пути.
— Кэт, нельзя так делать.
— А то что?
— Тебя просили передать конкретную информацию, нести отсебятину не просили. Мало в совете бардака — так еще ты добавляешь.
— Никто не видел того, что видела я. Дикари устроили хоровод вокруг поселка. Их много, но они очень растянуты, сам же говоришь. Если ударить дружно в одном месте, легко их там перебьем, а потом будем убивать тех, кто прибежит издали. Они не сумеют собраться в кучу.
Рогов покачал головой:
— Это только на словах легко. У нас даже сотню человек в один строй выставить — ничего не получится. Не научены такими большими отрядами действовать. Тридцать — наш предел. Но признаю, идея у тебя не такая уж плохая.
— Если мы их отсюда не выгоним, в поселке быстро закончится еда. Без еды люди смогут протянуть долго, но они начнут слабеть. Слабый воин — не воин.
— Все верно, да только у нас и сильные не очень-то воевать умеют.
— Ваксы не такие уж страшные, мы их не один раз били.
— Но кое-какие военные навыки у них есть, они ведь постоянно друг с дружкой конфликтуют. У дикарей в случае проблем не в суд подают, а по голове лупят, так что боевого опыта хватает у всех. Кстати, с судами сталкивался, и система ваксов мне больше нравится. Да и брачные порядки у них отличные: женщины с мужчинами не спорят и выполняют все, что сказано, не выдумывая ничего от себя. У них даже Восьмого марта нет, так что каждый день все строго и одинаково мило.
Кэт фыркнула, ничего не ответив на эту отповедь. Сказала другое:
— Смотри, в лагере я насчитала всего одиннадцать ваксов. Сам видишь, как они растянуты.
— Эх… Принеси мы железо на пару недель раньше — вообще бы без проблем обошлось. Одних арбалетов успели бы сделать десяток-другой, пусть даже слабых. У Холода их двадцать три штуки, так что всего вышло бы четыре десятка. Это не наши самоделки, бьют мощно, болты из стальной арматуры, толстую доску пробивают. Один залп кучу ваксов успокоит, и никаких ружей не надо.
— Двадцать три — тоже хорошо.
— Хорошо, но сорок — звучит куда лучше.
— Ну так что будем делать дальше? Что-нибудь надумал?
— Да, поступим так, как ты сказала. Послезавтра ближе к полудню я приведу отряд из своих ребят и новых. Где-то полсотни бойцов. Ты в поселке предупредишь, чтобы все были готовы к этому времени. Постараюсь ударить или по тем кучам, что по опушке бродят, или там, где кусты у берега сменяются лесом. Лучше даже там, место чище, арбалетчикам удобнее подобраться незаметно. А из поселка пусть наносят удар в противоположном направлении. Это собьет их с толку, растеряются, не будут знать, куда бежать. У них каждое племя само по себе, вряд ли на этот раз выбрали главного военачальника, которому абсолютно все беспрекословно подчиняются. Значит, так и будут бегать кучами. А наши пусть толпой не лезут, пусть, как привыкли, работают отрядами по два-три десятка, не больше. Но отдаляться друг от друга не надо. Если два отряда будут с разных сторон бить одну кучу — прекрасно.