— Да-да, Феденька, я все вспомню, все, что смогу... Как же это было... Как было... Ага! Выехал это я из Слуцка позавчера. Было со мной пятеро ребят... Все чин-чином, едем, не торопясь. К вечеру прибыли в Глуск. Заночевали и утром собрались дальше. Сел это я у придорожной корчмы позавтракать на свежем воздухе... Ты же знаешь, не могу я верхом без этого... натощак... И тут подъезжают двое молодых ребят и, увидев меня, начинают кланяться и сыпать любезностями...
— Ты их видел когда-нибудь до этого? Припомни хорошенько!
— Убей меня Бог, Феденька, никогда в жизни!
— Продолжай!
— Вот, стало быть, спрашиваю: «Кто такие?» А они мне давай наперебой рассказывать, как я их дядьку в Новгород возил. И правда — когда новгородцы звали меня к себе великим князем, увязался за мной купчишка один киевский, нищий такой, на иудея смахивал... Захарием звали, что ли... Я с ним даже и не говорил, а больше с тех пор и не видал... То ли он в Новгороде остался, то ли без меня вернулся, не знаю... Так эти ребята, оказывается, его племяши... Купчишка-то разбогател в Новгороде благодаря мне и недавно вот помер, а племяшам наказал, что если меня где встретят, чтоб в ноги кланялись, потому что кабы не я — не бывать им богатыми наследниками... Достают они из своей телеги бочонок винца, пару окороков и слезно умоляют не отказаться с ними выпить за упокой души купчишки, дядьки ихнего. Сам понимаешь, Феденька, грех при таком случае отказать — ну, я и согласился. Ребят моих они тоже угостили, пир шел горой... Я маленько увлекся, да и позабыл вовсе, что нам дальше ехать надо... А потом гляжу - все ребята мои попадали и лежат точно убитые... Только храп вокруг стоит... Сдается мне все же, Феденька, что-то было в том вине подмешано, потому что ребята мои на этот счет крепкие... Ну, я-то сам ко всему привычный, меня так просто не возьмешь, вот только разошелся малость и ничего не помню, что делал и про что говорил...
— Я могу тебе напомнить, — язвительно сказал Федор.
— Неужто? — чистосердечно изумился Олелькович.
— Ты говорил, что скоро король будет убит на охоте, и недвусмысленно намекал, что это будет сделано твоей рукой. Ты обещал этим людям покровительство, когда станешь великим князем, и упоминал меня и Ольшанского.
— Да ну?! Быть не может... Ишь ты... А я ведь ничего не помню... Помню только, что сидели мы до самого вечера и я что-то говорил... Что — не помню, но помню, Феденька, что хорошо говорил, красиво и складно так... Ей-богу! Отлично говорил...
А потом вдруг налетели какие-то люди, куда-то меня несли, везли, потом меня кто-то прямо в глаз как ударил, и на эту лавку я брякнулся... Постой, постой, а откуда это ты узнал, что я в Глуске говорил, когда я сам этого не помню?!