Странные, однако, люди живут в этом тереме. Кто-то нападает на Глинского, который едет с этой стороны. На следующий день, на том же самом месте, я встречаю разодетого вельможу, а с ним подозрительных людей со знакомыми топорами. И они тоже едут с этой стороны. У седла вельможи болтается голова зубра... Якобы мирный Федор Вельский окружил себя неприступной охраной. Этот человек в комнате напротив - несомненно, его гость, и не меньше, чем князь, судя по доспехам и оруженосцу... Что все это значит и связано ли между собой? Ну ладно - все потом. Пока что надо переплыть эту речушку.
Василий, сидя на подоконнике и прочно упираясь ногами в карниз, снял кафтан и остался в одной рубахе.
— Жарко стало? — спросил веснушчатый.
— Да, решил искупаться, — невозмутимо ответил Василий и, последний раз окинув взглядом двор, луг за воротами и тропинку к реке, приготовился прыгнуть в окно к Ольшанскому.
И тут на тропинке у реки показалась черная низенькая фигурка.
Василий, мышцы которого уже напряглись, готовясь к толчку, мгновенно расслабил их и пристально вгляделся.
Что-то знакомое почудилось ему в этом маленьком толстом человечке, одетом в рясу.
И он тут же вспомнил: конечно, это тот священник, которого он видел с Иосифом в первую ночь на Угре. Иосиф называл его своим крестным, и старик передал ему ту самую грамоту, написанную тайнописью, которая потом попала к Антипу. Иосиф тогда еще спросил: «Можем ли мы рассчитывать на поддержку князя Федора Вельского?» — и он ответил: «За князя Федора я ручаюсь...»
Значит, он с Федором в близких отношениях?! Конечно, иначе что бы он здесь делал? В жизни нет ничего случайного!
Отец Леонтий с букетиком первых полевых цветов в руках неторопливой походкой размышляющего человека приближался к воротам.
Блестящий план мгновенно созрел в мозгу Василия Медведева, прежде чем священник достиг ворот.
Василий загадал про себя: «Если человек в комнате напротив действительно окажется князем — мой план удастся!»
— Князь! — негромко позвал он.
Ольшанский вздрогнул, обернулся и медленно подошел к окну.
— Откуда ты меня знаешь?— настороженно спросил он.
Я угадал! Все получится!
— Князь, — вежливо попросил Василий, не отвечая на вопрос. — Прошу тебя не отказать в любезности человеку, которого, быть может, ждет скорая смерть. Я хотел бы исповедаться, чтобы не умирать с душой, отягощенной грехами. Я вижу, там внизу идет православный священник. Не можешь ли ты попросить его подняться ко мне, чтобы принять последнюю исповедь грешника, стоящего на краю могилы?
Ольшанский колебался.