– Господи, – взмолилась госпожа Холодова, – ты меня перепугала! Я решила, что ты умираешь – не дышишь, вся в конвульсиях и бледная-бледная. Что с тобой такое???
– Мне приснилось… – оборвалась девушка и оглядела зелёную комнату, наполненную лучами утреннего солнца. От окна исходил шёпот листьев и слышались проезжающие где-то недалеко машины. Город вовсю гудел, очнувшийся после тихих выходных.
– У меня прям сердце сейчас выскочит!.. – жаловалась мать Марины, поправляя шторы. – Честное слово, ты казалась умирающей, тебе будто не хватало воздуха…
– Да, мне просто приснилось… – кивнула Лавра, опустив ноги на коврик перед софой, и тут же ощутила покалывание в левой пятке.
– Ладно, бывает, – успокаивала сама себя Екатерина Львовна и села рядом. – Ты уж нас извини, мы вчера засиделись у сестры Глеба. Маришка хотела взять тебя с собой, но я не позволила. Ты так устала с дороги, думаю, отоспишься вволю, а вечером поговорим. Ну, как ты себя чувствуешь, получше? Может, принести лекарств?..
– Нет, спасибо, – отказалась Лавра, вспоминая про рану на ноге. – Я в порядке, только кошмар какой-то приснился. Если б вы меня не разбудили, даже не знаю, чем бы он закончился.
– Это от перемены места, – более сердечно заговорила женщина, поправляя на ней спутавшиеся чёрные волосы. – Глеб сказал, что ты должна съездить в университет, так что давай приводи себя в порядок и пойдём завтракать. Мара познакомит тебя с Ларисой и моим братом, они остались у нас переночевать, потому что от гостей мы вернулись поздно, а мосты на Неве к этому времени развели.
В столовой пока никого не было. Лавра ещё подумала, что впустую торопилась сюда. Груня перебирала продукты в холодильнике на кухне.
– Доброе утро, – вежливо прочирикала Олеся и взгромоздилась на стул.
– Доброе, – кивнула Лавра и, воспользовавшись отсутствием остальных, подсела к проказнице. – Оля, у меня из комнаты пропали мои часы, колечко и цепочка. Будь паинькой, верни мне их перед тем, как я пожалуюсь Екатерине Львовне.
– Сдались мне твои побрякушки, – фыркнула та на манер своей старшей сестры и отвернулась к проёму в стене, где стоял телевизор. Она достала пульт и стала беспорядочно переключать каналы, делая вид, словно здесь никого больше нет.
– Олеся, поиграли и будет, немедленно верни мне мои вещи! – потребовала Гербер, загородив маленькой нахалке обзор.
– Вот пристала! – возмутилась девочка, и в столовую вошёл Глеб Валентинович, беседуя с кем-то по радиотелефону. Естественно, что дочка принялась жаловаться ему на приставучую гостью, дёргая его за рукав жёлтой рубашки. – Пап, ну пап, скажи ей, чтоб она ко мне не лезла, ну пап…