Но император глубоко ошибался, считая так, пусть даже он и не ожидал того, что страдания быстро развяжут Нейлу язык.
— Как долго шла подготовка к переходам?
— Не имею понятия, о каких переходах речь!
— Сколько переходов было совершено за последние двадцать лет?
— Не имею понятия, о каких переходах речь! — удар со злости по лицу, и ублюдок хохочет окровавленной улыбкой, раскачиваясь на железных крюках, концы которых торчали из его груди.
— Через какой центр шла информация о порталах? — страж схватил Нейла за волосы, пристально вглядываясь в глаза, выпивая остатки энергии Мортифера, наполняя его своей собственной, от которой лицо заключенного перекосило. Вот так Деусы вливали боль.
— Не имею понятия, о каких порталах речь, — уже гораздо тише, стиснув зубы, боясь вздохнуть, чувствуя, как нечто острыми когтями сжимает лёгкие, превращая каждый вдох в настоящую вакханалию боли.
— Имена, Мортифер! — голос императора уже злой, нетерпеливый. Ему надоело молча наблюдать за этим допросом, длившимся несколько дней подряд. Все вопросы шли по кругу, и еще ни на один предатель не дал ответа. Подонка избивали и резали, сжигали живьём и выпускали к нему оголодавших тварей с Мёртвых земель, но тот лишь хохотал, не отрывая взгляда холодных синих глаз от лица императора, практически умирая, и понимая, что его не убьют. Не посмеют без суда.
— Имена всех твоих союзников, ублюдок!
А в ответ издевательский смех и потрескавшимися сухими губами сиплое:
— Нейман Мортифер, Мартель Мортифер, Глориа Мортифер.
И так до тех пор, пока Нейл не отключался без сознания в спасительную темноту. Его волокли по полу до ближайшего стола, не отправляя в камеру, чтобы он мог регенерировать, и продолжали допрашивать.
А император возвращался в свою покои, чтобы сорваться на той, в ком было так много Нейла, что его начинало мутить. Он смотрел на раздетую дрожащую упрямую сучку, видел в её глазах животную тоску по узнику, без сознания валявшемуся в подвале, и чувствовал желание впиться пальцами в её горло и смотреть, как она трепыхается в предсмертной агонии. Каждый раз, когда слышал, как она зовет Нейла, обхватив себя руками, закрыв глаза и раскачиваясь из стороны в сторону, не чувствуя рядом Алерикса. Или в коротких снах, вдруг вскакивая в постели и бессвязно шепча его имя, потом, словно неожиданно поняв, кто лежат рядом с ней, пытается отползти на другой конец кровати. Но Император не позволял, молча притягивая её и укладывая на себя. Стальным захватом прижимал её голову к своей груди и осторожно почти ласково перебирал её волосы. Её передергивало от отвращения, а он приходил в бешенство от этого и старался намеренно причинить боль. Пусть лучше стонет от неё, чем вздрагивает от омерзения, которое Алерикс ощущал буквально кожей.