Она узнала Макса, который не раз приезжал раньше, и тотчас отрыла дверь.
Лицо Макса серое и осунувшееся выражало такую скорбь, что сердце Агаты сжалось.
— Макс? Входи, но никого из хозяев нет — князь отправился сопровождать вдовствующую королеву, а княгиня недавно уехала.
Макс вошел в прихожую и, сняв шляпу, прикрыл за собой дверь.
— Я знаю, — тихо сказал он. — Княгиня со мной… Я привез ее…
— Как «привез»? — побледнела Агата, поднося руку ко рту в извечном женском выражении испуга и предчувствия беды. — Она нездорова?
— Она… она умерла.
Агата вскрикнула и зажала рот обеими руками, испугавшись, что ее крик разбудит детей.
— Как умерла? Отчего? Где она?
— Она здесь. Стражник не хотел пропускать меня, и мне пришлось открыть крышку гроба. Только убедившись, что это она, он впустил меня.
— Боже мой, — слезы полились из глаз Агаты, — какое несчастье. Как же это случилось?
— Это уже второе несчастье подряд, — сказал Макс. — Антип — ее батюшка, был убит неделю назад, а Варежка… Княгиня Варвара… Я не хотел об этом говорить, но слухи все равно дойдут до вас. В смерти Антипа повинен был князь Четвертинский. Так вышло, что он оказался неподалеку, и Варежка, находясь в горе гневе и отчаянии…она… в общем она отомстила за отца. Она убила старого князя. Но потом… вскоре потом она заболела, ее мучило чувство вины, а было очень холодно, ураган с моря, она простудилась, я повез ее домой, но в пути ей становилось все хуже, и вчера в Троках она скончалась. Я приехал сюда в обед, и вот — заказал гроб и карету, успел обо всем договориться на виленском кладбище: завтра на рассвете княгиня будет похоронена. Перед смертью она просила, чтобы дети не присутствовали на похоронах — пусть им скажут о ее смерти позже.
Макс взял Агату под руку.
— Может быть, Агата, ты хочешь попрощаться, пойдем, пока крышка гроба открыта, а то после отпевания в костеле ее заколотят.
Он вывел плачущую Агату на крыльцо, помог спуститься со ступенек. Ворота были распахнуты, стражник с любопытством заглядывал во двор, а у крыльца стояла черная похоронная карета с распахнутой дверцей.
Макс взял один из двух факелов, освещавших вход, и подвел Агату под руку к карете. Она перекрестилась и разрыдалась, увидев бледное неподвижное лицо Варежки в гробу. Макс, опасаясь, как бы ей не стало плохо, повел ее обратно к дому, заботливо помог подняться на крыльцо и у двери сказал:
— Я рано утром перед рассветом заеду за тобой. Ты ведь должна знать, где она упокоиться.
— Да, да, конечно. Я попрошу Томаша, чтобы он присмотрел за детьми, но они не встанут так рано. Я буду ждать Макс, Боже мой, какое несчастье… Бедные детки, бедная наша госпожа, бедный князь Андрей.