В закутке возле печки обнаружилась вторая детская люлька. В ней кряхтел и
попискивал ещё один ребёнок. Он вдруг широко улыбнулся беззубым ртом, и
Настоятелю почудилось, что светлые, неестественного цвета глаза смотрят на него с
неподдельным любопытством. Подумалось: «Такие же были и у Каррона, когда он
родился». Настоятель, бросил короткий взгляд на сына, извлекая младенца наружу.
– Девчонка?! – от изумления старик чуть не выронил драгоценную ношу.
Лицо Анасташи исказилось страхом. Защитник побледнел ещё сильнее, чем прежде.
Махаррон не успел сделать и шага, как Каррон с мрачной решимостью на лице,
преградил ему путь. Грудь Защитника часто вздымалась, кулаки сжались. В комнате
заметно похолодало, деревянные поверхности заблестели изморозью.
Тихо всхлипнула Анасташа.
– Уйди с дороги, сын, – устало произнёс Настоятель и по-старчески поёжился. –
Зачем избу выстудил? Дитё заморозишь.
Он рукой отодвинул Защитника в сторону и подошёл к Ташке. Та, ни жива ни мертва,
в ужасе переводила взгляд со старика на ребёнка в его руках, на Каррона и обратно.
Настоятель вздохнул, но поднял девочку вверх соблюдая традицию:
– Нарекаю сие дитя именем Киррана! Пусть сердце её впредь останется чистым, как
и в миг рождения!
Он осторожно передал дочь матери и тяжело опустился на лавку. Немного посидел,
погружённый в свои мысли, затем посмотрел на Каррона:
– Да сядь ты уже!
По избе пронёсся общий вздох облегчения.
– Ох, и загадал ты мне загадку, сын.
– Отец...
– Не перебивай! – Махаррон утёр ладонями осунувшееся, изборождённое
глубокими морщинами лицо. – Понимаю, кто ж знал? – он коротко развёл руками. –
Уже несколько веков у Защитников не рождалось более одного ребёнка, да и то,
почитай, великая удача. А уж чтобы такое… – он неопределённо повёл рукой в сторону
закутка, где уже мирно сопела неожиданность. – Ведаю точно: больше ни одна душа не
должна об этом знать. По крайней мере, пока. В Орден я её забрать не могу, сам
понимаешь, ей там не место. Но и здесь оставлять боязно. Что делать, если сила
проявится? Вон как глазищи сияют...
Анасташа бросилась к ногам Настоятеля. Слов не было, но в бездонных синих очах
светилась мольба.
– Да охолони, дева! Куда ж я её дену, родную кровь-то? Чай не изверг! – Желана с
Огином спешно подняли дочь, отвели в сторонку.
– Отец, я пригляжу за девочкой. Пускай я здесь и останусь Защитником до конца
своих дней, это мне только в радость. Мы будем осторожны, клянусь мечом Керуна! А
глаза… Они скоро изменятся.
– Что знают деревенские? – Махаррон повернулся к родителям Анасташи.
– Только то, что Ташка уже родила. Мы никому не показывали детей, не говорили,