Уложили, закрыли дверь и вернулись на кухню. Разговариваем, пьем кофе, коньяк…
Вдруг открывается дверь и показывается Юра:
– Ты почему меня так обижаешь?
– Ты что имеешь в виду? Как я тебя обидела?
– А ты меня бегемотом назвала!
– Да нет, мой дорогой, это я не тебя назвала. Я просто вспомнила детские стишки.
– Это ты не про меня?
– Нет-нет, не про тебя…
Пошел, успокоенный, улегся снова…
* * *
Кстати, он всегда первый поднимался после застолья и шел мыть посуду. Он был единственный человек, кому я это позволяла. Утром я вставала – у меня на кухне все чисто…
Он обожал все, что я пекла, – пироги, хачапури… Очень любил мой борщ… И все время мне предлагал:
– Слушай, давай сделаем так. Я буду стоять внизу, у метро, ну, все-таки «поторгую личиком», поскольку достаточно узнаваемая физиономия. А ты мне из квартиры в корзине будешь спускать стаканчики с борщом и пирожки… А я буду внизу торговать…
* * *
Помню, однажды на Пасху он сломал ногу. Сидит дома, никуда не может выйти. И с утра уже начинает мне звонить:
– Приезжай скорей, я уже не могу, с голода здесь помираю.
Я говорю:
– Ну подожди, я еще не все успела приготовить…
Я делала тогда какое-то необыкновенно изысканное югославское блюдо – грудинку на косточках с фасолью…
Снова звонок:
– Ну, ты уже едешь?
И вот я выходила со всеми кастрюлями, мисками, пакетами – везла ему еду. Ловила такси (тогда еще можно было ездить на такси – от меня до него за пятьдесят девять копеек). И он встречал меня, зачастую щелкая зубами от голода.
Иногда у меня просто ком в горле застревал. Как-то приехала – а у него уже ничего из еды не осталось. И он на сковороде хрустящие хлебцы размачивает и потом подогревает, чтобы они были теплые… Это происходило в те моменты, когда я была занята и мне некогда было его кормить.
* * *
Юра был очень щедрый человек. Если сам принимал дома гостей, то всегда выставлял всю еду из холодильника, готов был поить и кормить каждого и любого – доброты был необыкновенной. Этим люди зачастую пользовались. Я помню бесконечное количество его друзей-собутыльников, которые слетались на улицу Гиляровского просто на дармовщину выпить, – он никогда ничего не жалел.
Если, например, он получал деньги на телевидении или где-то еще, обязательно у меня дома раздавался звонок:
– Приезжай, будем пить шампанское.
– По какому поводу?
– Я получил гонорар, пятьсот рублей. Триста тебе отдам, а двести себе оставлю.
– А почему так?
– А потому, что в театре я получаю зарплату все время. У меня зарплата – а у тебя ничего нет. Когда заработаешь – сочтемся.
Надо сказать, что я вышла в свободный рынок гораздо раньше, чем все остальные граждане нашего государства. Начиная с 1979 года я жила на гонорарах: зарабатывала журналистикой – делала интервью для журнала «Студенческий меридиан», писала киносценарии короткометражек для киностудии «Ленфильм», работала переводчицей на фирмах. А этот заработок без гарантии – сегодня есть, завтра нет.