Темные улицы вокруг аббатства были запружены народом, лондонцы вышли засвидетельствовать свое почтение, они будут стоять здесь всю ночь и большую часть следующего дня, пока склеп не будет запечатан. Через несколько минут Грей пробрался через толпу газетчиков и оказался в относительном одиночестве под ночным небом, холодным и облачным, почти таким же фиолетовым, как покров на гробе старого короля.
Он чувствовал себя бодрым и спокойным, почти умиротворенным: неожиданное состояние души после похорон.
Частично из-за Чарли и знания, что он не подвел умершего друга. Но главным было сознание того, что он может сделать нечто важное для друга живого. Он не потеряет Джейми Фрейзера.
Начал капать дождик, но это была всего лишь вода с неба, не более того, и он не ускорил шага. Когда он достиг Аргус-хауса, он был свеж и промыт до дна души, дым и вонь толпы слетели с него, он даже чувствовал аппетит. От мыслей об ужине его отвлек лакей, терпеливо ожидавший в холле.
Стефан, подумал он, увидев характерные лиловые и зеленые цвета ливреи дома фон Эрдбергов, и его сердце екнуло. Что-то случилось с графом?
— Милорд, — сказал слуга, кланяясь. Он наклонился, поднял с пола большую круглую корзину с крышкой и подал ему, словно ее содержимое являлось величайшей ценностью, несмотря на грубую оболочку. — Его превосходительство граф надеется, что вы примете знак его дружбы.
Глубоко озадаченный, Грей поднял крышку корзины и в свете свечей обнаружил под ней пару веселых темных глаз, которые смотрели на него с длинноносой морды маленького черного щенка, свернувшегося калачиком на белом полотенце. У малыша были длинные мягкие уши и нелепо короткие и мощные лапы, а так же изящный длинный хвост, кончик которого бился в радостном приветствии.
Грей рассмеялся, совершенно очарованный, и осторожно взял щенка на руки. Это была барсучья собака, разводимая Стефаном; он ласково называл их дойчиками, уменьшительное от дойч-хаунд.
— Ах ты, собака ты моя барсучья, — крошечный розовый язык деликатно лизнул его пальцы. — Привет, малыш, — сказал он щенку. — Голодный? Я тоже. Пойдем поищем для тебя немного молока.
Он порылся в кармане и дал мелочь слуге, но обнаружил, что тот теперь держит перед ним запечатанную записку, которую и вложил в руку Грея с подобострастной улыбкой.
Отпускать щенка не хотелось, он смог сломать печать большим пальцем и открыть записку. В свете ближайшего настенного светильника, он прочитал несколько строк по-немецки, выведенных черными чернилами твердым почерком.
«Привезите его, когда приедете ко мне в гости. Мы все вместе славно поохотимся снова. С.»