– Да.
Последовало молчание.
«Женщина с моралью кошки! – думала Венеция. – Уж я-то знаю ей цену. Но она хитра и осторожна…»
– И нет никакого выхода? – спросила она вслух.
Стивен покачал головой.
– Если бы я был свободен, Венеция, вы вышли бы за меня замуж? – спросил он.
Устремив взгляд в пространство между ушей своей лошади, Венеция произнесла тоном, который она постаралась лишить всяких эмоций:
– Вероятно, вышла бы.
Стивен! Она всегда любила его – с тех самых пор, когда они занимались танцами. И она нравилась Стивену – однако недостаточно сильно, чтобы это помешало ему безумно влюбиться в хитрую, расчетливую кошку…
– Как замечательно мы могли бы жить вместе… – мечтательно произнес Стивен.
Перед его мысленным взором проносились картины: охота, чаепитие с булочками, покрытая листьями сырая земля, дети… Все то, что Сайсли никогда не разделяла с ним и отказывалась ему давать. Перед его глазами словно опустилась пелена тумана. И тут до его слуха донесся все тот же подчеркнуто бесстрастный голос Венеции:
– Стивен, если б мы… уехали вместе, Сайсли пришлось бы развестись с вами.
Он резко оборвал ее:
– Господи! Неужели вы думаете, что я позволил бы себе пойти на это?
– Мне все равно.
– А мне – нет.
Его тон был категоричен.
«Ну вот, – подумала Венеция. – Какая жалость! Он напичкан предрассудками – но тем не менее очень мил. И мне не хотелось бы, чтобы он был другим».
– Ну ладно, Стивен, – сказала она вслух, – я поеду.
Венеция слегка коснулась крупа лошади каблуками. Когда она обернулась, чтобы попрощаться, ее глаза выразили все, что так тщательно скрывал ее язык.
Завернув за угол аллеи, она выронила хлыст. Проходивший мимо мужчина поднял его и с поклоном вернул ей.
«Иностранец, – подумала Венеция, поблагодарив мужчину. – Кажется, я уже где-то видела это лицо…» Она принялась перебирать в памяти события своего летнего отдыха в Жуан-ле-Пин, одновременно думая о Стивене.
Только когда Венеция уже достигла своего дома, в ее полусонном сознании внезапно вспыхнуло воспоминание.
Маленький человек, уступивший мне место в самолете. В суде говорили, что он детектив. И за этим тут же последовала другая мысль: что он здесь делает?
Джейн вышла на работу на следующий день после судебного следствия, испытывая душевный трепет.
Человек, называвший себя месье Антуаном, чье настоящее имя было Эндрю Лич и чьи претензии на иностранное происхождение основывались исключительно на принадлежности его матери к еврейской нации, встретил ее хмурым выражением лица, не сулившим ей ничего хорошего.
У него давно вошло в привычку говорить в здании на Брутон-стрит на ломаном английском.