– Прекратите, вы оба! – приказала она. – Маркета, возьми это.
Рука ее нырнула в корзину и вынырнула со сверкающим украшением – расшитым жемчугом головным убором из небесно-голубого шелка и золотой ленты. Этот изысканный головной убор был достоин самой королевы. Маркета подумала, что никогда в жизни не видела ничего красивее.
– Надень это и скажи ему, что твои волосы должны быть спрятаны до вечера, дабы доставить ему еще больше удовольствия, – наказала Аннабелла.
– Но как только он увидит, что я остри…
– Ты должна мне доверять. Надень.
Руки у Маркеты дрожали. Ее пальцы пробежали по жемчужным нитям и скрещенным лентам из чистого чеканного золота. Где Аннабелла взяла такое сокровище?
Между тем знахарка осторожно завернула остриженные пряди в тряпицу и сунула узелок в корзину.
– Будь готова вечером, – прошептала она. – Об остальном мы позаботимся.
Маркета втянула носом воздух и закрыла глаза.
– Смелее, – сказала ей Аннабелла, после чего повернулась и исчезла в темных глубинах людской.
Глава 47. Волшебный вечер
Маркета упорно не разговаривала с Якобом, пока тот провожал ее в покои дона Юлия.
Но перед тем как открыть дверь, он прочистил горло и замешкался. Поправляя головной убор, девушка прижала руки к вискам, коснувшись кончиками пальцев гладких жемчужин.
– Маркета… – подал голос Хорчицкий.
– Нет! – оборвала его дочь цирюльника. – Говорить тут не о чем. Я не дам себя обмануть. Слишком поздно для надежды.
– А для любви тоже слишком поздно? – прошептал мужчина, силясь овладеть своим голосом. Слезы жгли ему глаза.
У Маркеты задрожали губы.
– Не говори так! Какой у меня выбор? – горячо зашептала она. – Моему отцу отрубят голову, мою подругу будут насиловать снова и снова, пока не убьют… Оставь меня!
Якоб прижал ладонь к ее щеке.
– Позволь мне защитить тебя! – взмолился он. – Бежим сию же минуту, и я спрячу тебя там, где он никогда не найдет! Я обучу тебя лекарскому ремеслу. Я…
Но девушка так и не услышала, что еще собирался предложить доктор – двери распахнулись, и перед ними вырос дон Юлий. Их разгоряченные голоса донеслись до него из коридора. Глаза бастарда сузились, а щека дергалась, как в те дни, когда дочь цирюльника только познакомилась с ним.
– Что это ты делаешь наедине с моей Маркетой?! – прорычал больной. – Ты, предатель!
– Я просто сопровождал ее после пример… – начал оправдываться Хорчицкий.
– Проклятая свинья! Думаешь, я не чувствую запаха вашего совокупления, твоего семени у нее на ноге?
Девушка открыла было рот, чтобы возразить, но Юлий схватил ее за руку и втащил в комнату.