– Согласен, – усмехнулся я и собрался привалиться плечом, как вдруг заметил на едва заметную вывеску, над какой изрядно поработало время:
– О! – воскликнул я, тыча пальцем в надпись с частично выцветшими буквами. – Гляди-ка, где мы с тобой ночку-то коротали.
– Культурно мы так с тобой зашли, – засмеялся Майк, разглядывая вывеску, а потом поскреб ногтем и случайно стер одну букву – бывает же…
– А ты вон первую попавшуюся книгу в огонь кинул, – насмешливо порицал я и, усмехнувшись, обвинил: – Засранец!
Посмеялись.
– Ладно, пошли уже, – продолжая улыбаться, промолвил я и наконец толкнул плечом дверь, впуская в утлое убежище осень с вечно холодным ветром и мокрыми листьями, ставшую поневоле родной.
* * *
Разыгравшаяся непогода стала потихоньку прогонять народ, столпившийся возле засыпанной могилки. Стойко выдерживая порывы поднимающегося ветра и начавшийся некстати дождь, Тенеборцы все-таки не смогли стерпеть бичом хлещущий ливень и, еще раз простившись с погибшим, направились в Горизонт-26. Не собирались уходить только Марк и Айс, уже не один час стоящий на коленях перед железной надгробной плитой. Он, безутешный, рыдал, не стыдясь ни слез, ни воплей, вырывающихся изо рта, когда поднимал глаза и вновь и вновь вчитывался в эпитафию:
«РЯДОВОЙ ЧАК ДИЛАН»
«Покойся с миром…»
Глядя на нее, он всякий раз хватался за перепутанные волосы, низко склонял голову к раскисшей от дождя черной могильной земле и орал во все горло так, словно его сжигали заживо. Когда же новый порыв истерики, наконец, выходил со слезами и зубным скрежетом, Айс тихо-тихо завывал раненым зверем, сжимал мокрой трясущейся рукой прорезиненный пакет с деньгами – гонорар Чака – и погружался в гнетущее молчание, не обращая внимания ни на ветер, лохматящий черную шевелюру, ни на листья, бьющие по лицу. И даже дождь, беспощадно бьющий чужие проржавевшие надгробия, забор и редкие больные деревья, не мог достучаться до человека и продолжал отчаянно лить, омывая старые могилы.
– Не уберегли… – тяжело вздохнув, после долгой паузы выронил Марк. Он все это время стоял возле напарника немым привидением, погруженный в черные раздумья, и не решался что-то говорить. – Такого парня не уберегли…
Тяжелым, хмурым взглядом посмотрел на надгробие, вытащил боевой лук и, не проронив ни слова, положил прямо под плитой, проговаривая:
– Стреляй метко.
Айс, услышав слова Марка, обернулся, посмотрел на друга уставшими заплаканными глазами и с огромным трудом промолвил:
– Как же так, Марк?.. А? Ведь всегда под присмотром был, а тут… Я ведь думал, он к твоим бойцам прибился…как же та-а-а-к…