– Себе оставь – продашь, снаряжение купишь, еды, табака, – отрицательно замотав головой, уперся Майк. – Тебе нужнее будет, Сид. Кто знает, может, эти деньги тебе для поисков Бетти понадобятся. Не спеши вторым Христом становиться, раздавать все налево-направо. А лучше, чтобы о твоих доходах вообще никто и ничего не знал по ту сторону забора. Доброжелатели, знаешь ли, на твои денежки всегда найдутся. Будь осторожен.
Я пожал плечами.
– Ну, твоя правда, Майк, – немного разочарованно вымолвил я и взвалил на плечи вещмешок, – еще раз спасибо за помощь. Я этого не забуду, – протянул руку.
Обменялись крепким мужским рукопожатием.
– Береги себя, Сид Форест, – искренне улыбаясь, произнес напутственное слово Майк, – бог даст, свидимся еще.
– Обязательно! – заверил я и, похлопав проводника по плечу, с тяжестью на душе произнес: – Прощай…
– Прощай…
Кивнув напоследок, я просунул под забор мешок и уже собрался лезть в подкоп, как вдруг Майк опять окликнул:
– Эй, Сид!
Обернулся.
Тот мгновение молчал, а потом что-то вытащил из меленького кармашка на лямке рюкзаке и кинул мне.
– Не теряй веры, – пожелал он и, застегнув молнию, побрел в обход отстойников, пока вскоре не исчез за гнилыми кустами.
Проводив того удивленным взглядом, я опустил глаза и обомлел, увидев в ладони светлые деревянные четки с крестом.
«Не потеряю, – мысленно пообещал я, – клянусь».
Всю дорогу Айс хранил молчание и никак не реагировал на постоянную тряску, заставляющую иной раз его и весь экипаж подпрыгивать на жестких сиденьях. Все недавно случившееся казалось ему сейчас каким-то наигранным, фальшивым и далеким, словно он спал, а все происходящее вокруг – плод воображения. Но он не спал – размышлял, думал. Покоя не давали пережитые события, что за считанные минуты изменили всю его жизнь, ввели в заблуждение и сломали в нем нечто дорогое, отчасти детское и наивное. Странная экспедиция в самый разгар ливня, люди, похищенные неизвестно для каких целей, сам профессор Гельдман, непосредственно стоящий за всеми этими темными делами, – этот треугольник никак не укладывался в голове. Айс просто-напросто не видел связи, не знал, как расценивать гнусные действия самовлюбленного старика. Как предательство? Измену всему Горизонту-26? А может, это все – спектакль, способ отвести глаза? Если да, то от чего? Ответов у него не нашлось. В душе свербела обида, злость на всех и холодная, будто снег, жажда отмщения, питающая с того самого момента, как его, Айса, обезоружили, связали, не объяснив ничего, завязали глаза и зачем-то запихнули в провонявшую потом машину вместе с еще несколькими людьми.