— Подержи.
Иван осторожно взял стебель в руки, стараясь не уколоться о колючки, окружавшие красно-синие цветы. Девочка протянула ладони и задержала напротив перелома. Ее брови смешно сдвинулись, она что-то еле слышно зашептала.
— Чего ты говоришь? — не понял Ваня. Он думал, она шепчет ему.
— Не мешай! — сердито сказала девчонка. — Держи лучше!
Иван замолчал и смотрел, как она водит ладонями вдоль искалеченного стебля. Руки быстро затекли, но он стоял и героически держал растение, пока не услышал голос девчонки:
— Все. Отпускай.
Он торопливо отдернул пальцы, чувствуя, как неприятно покалывает затекшие ладони, и изумленно замер. Репейник стоял, как ни в чем не бывало, а тол-стый мясистый стебель был невредим, словно никогда и не ломался.
— Ух, ты! — прошептал Ваня. — Как это ты так?
Девчонка довольно улыбнулась:
— Я и царапины заговорить могу! У тебя есть царапины?
— Нет.
Ваня хотел спросить, что означает «заговорить», но на крыльцо вышла бабушка. Внезапно застыдившись, Иван отбросил палку. Здесь чужой двор и рубить колючки ему никто не разрешал. Но бабушка ничего не сказала. Она спустилась с крыльца и молча взяла его за руку, вытирая глаза платком.
Они вышли через калитку, и Иван так и не понял, зачем его водили к стран-ной старухе, чем-то похожей на сказочную Бабу-Ягу. Он оглянулся на ходу, и увидел девчонку, смотревшую им вслед через щель в калитке. Обходя их дом, Ваня почувствовал беспокойство и страх. Будто из окон в него целились из ружья. Из настоящего ружья! Он оглянулся еще раз, но увидел лишь тень, мелькнувшую за темными стеклами.
* * *
Через день Иван узнал, что ему куплен билет в Ленинград, и завтра он едет домой.
— Почему, бабуля, ведь лето еще не кончилось? — спрашивал он у бабушки, но та лишь гладила его по голове:
— Нужно ехать, Ванюша…
— Почему? — не понимал Иван. Ведь впереди — почти весь август, до школы ого как далеко! Но бабушка качала головой:
— Мал ты еще, чтобы понять. Надо ехать.
За день Иван обошел всех друзей и попрощался, потому что завтра он их не увидит. Рано утром надо идти на электричку до Бреста, а там садиться в поезд на Ленинград. Эх, жаль, не успел дочитать про акул…
Димка, к которому он зашел напоследок, отозвал Ваню в сторону:
— Вань, хочешь, что-то скажу? Только не обижайся, ладно?
Было видно, что Димке очень хочется что-то сообщить, просто «неймется», и Иван разрешил:
— Ладно, говори.
— Моя бабка говорит, что ты проклят! — выпалил горячую, вертевшуюся на языке новость Димка.
— Что? — не понял Иван. — Как это: проклят?
— Не знаю, — признался Димка. — Помнишь, мы тебе о Вороновой Гати рассказы-вали? Ну вот.