— Да он ох…л, в натуре! — сказал кто-то. — Учить надо!
— Что, кому-то тут плохо служится, солдаты? — сержант Немченко прошелся вдоль ряда духов. — Что тебе не нравится, сынок? — он остановился напротив Леши, оттерев в сторону Мелецкого. — Говори, что не нравится?
Леша молчал. Иван повернул голову, чтобы посмотреть на товарища, и по-лучил кулаком по «фанере»:
— Смирно стоять, сказали!
Ивану вспомнились вороны. Эх, если бы они могли… как тогда, на Лиговке! Он бы с удовольствием поглядел, как ворон вырвет глаз у этой ухмыляющейся сволочи! Но они не прилетят. Здесь жизнь на гражданке казалась далеким краси-вым сном, а до дома тысячи километров. Здесь надо самому решать свои пробле-мы.
— Все нравится? — продолжал Немченко. — А хули тогда выеб…ся?
Послышался гулкий удар. Иван не видел, но услышал, как Художник пова-лился на пол. Ударом Ивана опрокинуло навзничь и, повернув голову, он увидел безумный, затравленный взгляд Лехи. Его остервенело пинали несколько дембе-лей. Леха глухо стонал, сжимаясь в комок.
— Ты у меня не только масло, ты говно жрать будешь! — отоваривая духа, приго-варивал Мелецкий.
— Мелецкий, иди сюда! — выкрикнул Иван. Действо приостановилось. Дембель подошел к Ивану, тот поднялся на ноги и произнес:
— Ты сука, Мелецкий! — и без замаха, изо всех сил ударил лбом в лицо. Мелецкий, застонав, скрючился и отошел, прижав руки к хлещущей из носа крови. Немченко, подскочив к Ивану, точным ударом под дых свалил непокорного духа наземь.
— Ну, сучара, сдохнешь теперь! — замесившие Алексея деды переключились на Ивана. Что делали с Тунгусом и Саней, он уже не видел. Удары сыпались со всех сторон, он сжимался, закрывая голову и пах, и бессильная злоба жгла сердце. Будь у него пистолет или нож, он пустил бы их в ход, не задумываясь. И пусть потом его судят.
Экзекуция закончилась внезапно.
— Атас, дежурный идет! — крикнул дневальный. Ивана и остальных подняли с по-ла и швырнули в кровати.
— Лежать тихо! — предупредил Немченко. — Всем спать!
Деды разбежались по местам и накрылись одеялами. В казарму вошел де-журный.
— Товарищ капитан, во время дежурства происшествий не было, младший сержант Петраков, — отрапортовал дежурный по казарме.
— Вольно, — произнес офицер. — Значит, все в порядке?
— Так точно.
— Ну, хорошо, — каблуки застучали по ступеням, и звук их затих вдалеке.
Иван лежал в постели, чувствуя, как болит все тело, и думал. Зачем он здесь? Защищать Родину? Как ее защищать, если себя защитить не могу? Он долго не спал, а утром узнал, что Художник повесился.