Внутри все похолодело. Теперь я была уверена, что за мной на палубе наблюдали! Конечно, преступник явился, чтобы отправить следом за Павлиновой и меня. Правда, я умею не только плавать, но и постоять за себя. Но и Любовь Петровна умела.
На цыпочках я подошла к двери и только взялась за ручку, как… Я едва не заорала от неожиданности, потому что Ряжская бесшумно выбралась из своей постели и встала рядом со мной с бутылкой нарзана в поднятой руке, готовая обрушить ее на голову злоумышленника. Кивком Ангелина Осиповна показала, чтобы я открывала, но я предпочла сначала поинтересоваться:
– Кто там?
– Это Проницалов. Извините, у меня новости из Тарасюков.
Я с трудом сдержалась, чтобы не выскочить в коридор немедленно.
– Подождите, сейчас выйду.
– Ага.
Ряжская остановила меня:
– Не выходи! Вдруг это преступник разговаривает голосом милиционера?
– Геля, ты с ума сошла? Там новости о Павлиновой.
– Пусть сюда зайдет. Вдвоем мы его запросто скрутим, – настаивала Ряжская.
Я посмотрела на нее, на себя и едва не расхохоталась. Скручивать бы не пришлось, сам от смеха скрутился бы, потому что вид у нас двоих был весьма боевой. Миниатюрная Ряжская в папильотках, выглядывавших из-под доисторического кружевного чепца, большой ночной сорочке, таких же огромных тапках и с бутылкой нарзана в качестве боевого оружия, и я в сорочке до колен.
Накинув халат, я все-таки вышла в коридор, напутствуемая ворчанием Ангелины:
– Убьют, потом не жалуйся…
Это действительно был Проницалов, без топора или чего-то подобного в руке, разве что с листком бумаги. Мы выбрались подальше от кают, чтобы не разбудить остальных, где милиционер сообщил мне, что поиски на дне возле Тарасюков увенчались успехом!
Я схватилась за сердце, живо представив страшную картину утопленницы…
– Ага, туфлю выловили.
– Что выловили?! – я не поверила своим ушам.
– Туфлю, от которой вы каблук нашли.
Сердечный приступ отменялся или хотя бы откладывался.
– И все?
– Пока да. Утром поиски продолжат.
– Хорошо. Если не найдут труп, не будите меня, пожалуйста, до утра, – устало попросила я и отправилась к себе. Вслед неслось:
– Ага. – То ли Проницалов уподоблялся Василию Свистулькину, то ли в Тарасюках это выражение было местной особенностью.
Услышав новости, Ряжская обозвала Проницалова идейным дураком и категорически запретила мне открывать, даже если он найдет труп Павлиновой под нашей дверью.
Я ужаснулась тому, что мы стали произносить слово «труп» без содрогания.
Это была какая-то новая реальность, в которой убийства совершались не на страницах книг или киноэкране, а в жизни, рядом, и убийства знакомых людей! Еще пару дней назад мы и представить не могли, что такое вообще возможно. Да, преступления случались, люди гибли, но это было не с нами и не на наших глазах.