– Мы просто хотели, чтобы не сорвался концерт. Люди ведь ждали.
– Это в первый раз, а потом?
Мы не сообразили условиться между собой, что именно отвечать на такие расспросы, но я решила говорить правду, ведь не сделано ничего дурного.
– И потом тоже. Выступления проходили хорошо, зрителям нравилось.
– Вы были уверены, что Павлинова не вернется?
– Наоборот, каждый день ждали этого. Я не знаю, кто и почему убил Любовь Петровну, но никто из нас этого не желал.
– Не ручайтесь за всех, не стоит.
Какой же у него неприятный взгляд, словно он уже все знает, все для себя решил, а тебе лишь расставляет капканы, чтобы попалась. Если не говорить правду, попадешься непременно. Хитрый… Он начал допросы не с главных «виновников» подмены, а со статисток, те легче проговорятся. Интересно, что они наболтали?
Я повторила, твердо выговаривая слова:
– Никто из тех, кого я знаю, не имел намерения убивать Павлинову.
– Павлиновой завидовали.
– Кто?
– Ермолова.
– Лиза? Возможно, но не настолько, чтобы замыслить дурное. – Я противоречила собственным подозрениям, которые совсем недавно высказывала Проницалову. Интересно, он поведал о том, что эти идеи пришли в наши с Ряжской головы, или все выдал за свои? И что наговорила Строгачеву сама Ангелина?
Хорошо, что ОГПУ не умеет читать мысли, ведь если бы Строгачев прочитал в моей голове все подозрения в заговорах и удушениях, которые я сама же и отмела!.. Вот когда я порадовалась, что сумела держать мысли при себе и мало что обсуждала с Проницаловым.
И вдруг, не отрывая взгляда от бумаг в папке:
– Вы знали, что Елизавета Александровна Ермолова скрывает свое происхождение?
Я искренне изумилась:
– Какое еще происхождение?
Теперь удав смотрел мне прямо в глаза. Это был стальной удав, из лучшей магнитогорской стали, а потому несгибаемый и безжалостный.
– Ее мать дворянка.
Я… расхохоталась, вспомнив Ольгу Владимировну Ермолову – худенькую женщину, надорвавшуюся на работе в нашем театре. Утюг, которым она размахивала с утра до вечера, весил не меньше четверти пуда.
– Даже если она была дворянкой, то за свою жизнь потрудилась куда больше многих пролетарок. Ольга Владимировна работала костюмершей, шила и гладила костюмы, научила этому и Лизу. При чем здесь происхождение?
Удав опустил глаза к бумагам, но пробормотал:
– Не будьте столь уверены. Вы можете идти.
– Пока идти? – не удержалась я, ругая сама себя за ненужное мальчишество.
– Да, пока. У меня еще будут вопросы. И посоветуйте Елизавете Александровне вспомнить, что она делала той ночью, когда на пароходе пропала товарищ Павлинова.