— Я помню, — с покорностью судьбе ответил учитель.
— Вы знаете, это было в то утро, когда этот дурак Стаси послал шерифа и Гаррисонов отбивать сарай у Мак-Кинстри.
— Продолжайте! — с нетерпением заметил учитель, у которого были причины не желать об этом помнить.
— Это было в тот день, когда вам некогда было заниматься мною, у вас было другое дело, — продолжал дядя Бен с той же методичностью, и…
— Да, да, помню, — перебил с досадой учитель, — и, право, если вы будете так мямлить, то я опять уйду от вас.
— Это было в тот день, когда я вам сказал, что не знаю, что сталось с моей женой, которую я оставил в Миссури.
— Да, — резко сказал учитель, — и я вам говорил, что ваша прямая обязанность заботиться о ней.
— Так, так, — подтвердил дядя Бен кивком головы, — это были ваши подлинные слова; только еще посильнее, сколько мне помнится. Ну вот я пришел сообщить вам, что надумался.
Учитель проявил внезапно интерес, но дядя Бен не изменил своего монотонного голоса.
— Я надумался от того, что ко мне попали ее письма. Вот они.
И он вынул из кармана письма, которые м-р Форд с негодованием узнал в первый же миг.
— Это мои письма, Добни, — мрачно сказал он. — Они украдены из моей конторки. Кто смел это сделать?
— Я принес их сюда, — продолжал дядя Бен, невозмутимо, — потому что из них можно узнать, куда девалась моя жена. Эти письма писаны ее почерком. Вы помните, я вам говорил, что она ученая женщина.
Учитель опустился на стул, бледный и недвижимый. Как ни была невероятна, необыкновенна и совершенно неожиданна такая случайность, он почувствовал, что это правда.
— Я не могу сам их прочитать, вы знаете. Я не хотел никого просить прочитать их мне, а почему, вы сами догадаетесь. И вот почему я решился побеспокоить вас сегодня вечером, м-р Форд, как друга.
Учитель с отчаянным усилием заговорил:
— Это невозможно. Лэди, которая писала эти письма, не носит вашей фамилии. К тому же, — прибавил он торопливо, — она свободна и собирается выйти замуж, как вы, может быть, прочитали. Вы, вероятно, ошиблись. Почерк может быт сходный; но это писала не ваша жена.
Дядя Бен медленно покачал головой.
— Она… я не ошибаюсь. А что имя другое, то это ничего не доказывает. Если она захотела развестись, то должна была принять свое прежнее девическое имя. А кажется, судя по этому, что она добилась развода. Как она себя теперь называет?
Учитель увидел удобный случай заявить о своих рыцарских чувствах, которым на минуту сам поверил.
— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, — с сердитым негодованием проговорил он. — Я отказываюсь дозволить, чтобы имя женщины, удостоившей меня своего доверия, было замешано в подлом насилии, которое учинили против меня вопреки всяких приличий. И я взыщу с вора и подлеца, кто бы он ни был, и призову его к ответу, так как у нее нет законного защитника и покровителя.