Палатка, о которой шла речь, была приготовлена специально для эгемона, чтобы он по дороге от храма до своего городского дворца мог отдохнуть и выполнить предписанные медиком процедуры. Дмитрий увидел, как наместник и двое его приближенных поворачивают в сторону палатки, а вслед за ними направляются лекарь и цирюльник с бритвой и тазом. Провожая их глазами, Дмитрий насторожился. Что-то знакомое почудилось ему в облике гладковыбритого цирюльника. Да, фидай был с усами и бородой и одет совсем иначе, но все же… «Бог мой, отравленное лезвие!..»
В следующую секунду Дмитрий сорвался с места и с криком «Убийцы!» кинулся к палатке. Услышав его голос, ассасин решил ускорить выполнение своего мрачного дела и уже нацелился бритвой на жертву, — но тут рука Дмитрия отвела в сторону отравленное лезвие. Убийца бросился на неожиданное препятствие и сразу же полоснул Клинца по руке между локтем и запястьем. Дмитрий еще не успел осознать, что все кончено, что он теперь обречен, — а фидай уже лежал на земле, сбитый с ног каким-то непостижимым ударом Рашида. Но в последний момент ассасин, следуя законам своего ордена, успел провести лезвием себе по горлу.
Рашид бросился к Дмитрию и сдавил ему руку повыше раны.
— Скорее перетяни руку ремнем, а я отсосу яд! — крикнул он лекарю.
Из толпы выбрался Тарасий, а вместе с ним — молодая девушка с копной таких же рыжих кудрей, как у него. Наклонившись к раненому, девушка воскликнула:
— Надо срочно дать противоядие!
— Но где его взять? — с тоской спросил Рашид.
— Сейчас я за ним пошлю, оно в доме, где мы остановились.
— Держись, купец, — сказал Тарасий, с тревогой глядя в глаза Дмитрию. — Наместник даст тебе лучшего врача. Да и моя дочь Кассия разбирается в лекарствах.
— Я спасу своего господина! — твердо заявил Рашид.
Дальше Клинец уже ничего не разобрал. Голоса людей стали тихими и отдаленными, лица замелькали в убыстряющемся хороводе, а потом и вовсе покрылись темной пеленой. Последняя мысль в его затухающем сознании прозвучала, как надрывный крик смертельно раненной птицы: «Неужели все кончено и я больше никогда не увижу Анну?..»
Глава шестнадцатая
Загадочное преступление
Анна дотронулась рукой до оберега и ощутила что-то похожее на укол в груди. Некое таинственное чувство подсказывало ей близость несчастья.
Она посмотрела на окружающих. Интересно, а чувствует ли хоть кто-то из них подобную тревогу? Кажется, нет. Рядом с Анной спокойно шли Евпраксия и Феофан; по другой стороне улицы шагали, без конца пересмеиваясь и обнимаясь, Глеб и Берислава; впереди важно шествовали Тимофей и Завида. На слуг, идущих сзади, Анна не посмотрела. И так было ясно, что все, кроме нее, чувствуют себя спокойно, а то и весело.