Ноябрь выдался на редкость холодным и ветреным. Была только середина месяца, но уже ударили морозы, в воздухе кружились колючие снежинки, предвещая скорую метель. Путешественницы успели основательно продрогнуть по дороге из Юрьева. Но теперь, преодолевая порывы ледяного ветра, что гулял по киевским улицам, они почти не чувствовали холода: волнение и предстоящая борьба заставляли кровь быстрее струиться по жилам.
И, как оказалось, Анна и Евпраксия волновались не напрасно. Сколь бы ни окутывали тайной они свои действия, все же кто-то успел оповестить Завиду и Бериславу, Сделал ли это посланец от юрьевского воеводы или кто-либо из монахинь Андреевского монастыря, — но только Завида и Берислава уже были предупреждены и успели подготовиться к приему гостей.
Боярин дремал, одурманенный сонным зельем. Глеб куда-то уехал по поручению князя. Едва Анна и Евпраксия вошли на порог, как сопровождавшие их монахини были ловко оттерты холопками Завиды в другую комнату, где для них приготовили угощение. Свидетелей из Юрьева тут же окружили трое верных молодцов Завиды и, если бы не конюх Никита, их бы тоже удалили в другую комнату, как и монахинь.
— Что это значит, Завида? — строго спросила Евпраксия. — Похоже, ты собралась взять под стражу наших людей?
— Нет, сударыня, просто я хочу, чтобы при разговоре нам никто не мешал, — был ответ. — Зачем знатным женщинам присутствие каких-то подозрительных оборванцев?
— Эти, как ты говоришь, оборванцы — важные свидетели, — заявила Евпраксия. — Они помогут нам разоблачить перед князем истинных виновников убийства Якуна.
— Какого Якуна? — насторожилась Завида.
— Того, в убийстве которого обвинили бедную Надежду. Разве ты не знача, что его так зовут?
Берислава, слушая разговор, молчала, но враждебность, с которой она смотрела на Анну и Евпраксию, была красноречивее всяких слов. Взглянув на нее, Анна поняла, что Берислава будет сражаться насмерть, лишь бы избежать разоблачения и позора. И в тот же миг Анна вдруг почувствовала странный озноб и ломоту во всем теле. Ей даже пришло в голову, что это враждебный взгляд Бериславы так сильно на нее подействовал.
Между тем Завида сладко-вкрадчивым голосом проговорила:
— Откуда же мне знать имя убитого, если я его в тот день увидела первый и последний раз?
— Неужели? — усмехнулась Евпраксия. — Это тем более странно, что он жил под Юрьевом, недалеко от твоих родственников. А у твоей дочери даже есть ребенок от Якуна.
Негодующий крик Бериславы пронзительно прозвучал под высокими сводами боярских хором. Она готова была броситься на своих разоблачительниц с кулаками, и только властный жест матери ее остановил.