— Как ты смеешь, ничтожный кандидат, мелкая сошка?! — в ярости Хариклея не выбирала выражений. — По какому праву ты остановил мою руку, готовую покарать преступника? Ведь эти мерзкие псы едва не убили моего мужа!
— Прошу прощения, госпожа, но эти псы — всего лишь наемники, — сдержанно ответил Тарасий. — Если все они будут убиты, то некому будет рассказать, кто же заплатил им за убийство вашего супруга.
— Я не верю, что эти разбойники способны говорить правду! — все так же яростно воскликнула Хариклея.
— Ничего, пытка развяжет ему язык, — сказал наместник и внимательно посмотрел на жену. — А ты не догадываешься, дорогая, кому могла понадобиться моя смерть?
— Ну что ты, господин мой… — глаза Хариклеи беспокойно забегали, — что ты, я не верю, будто кто-то желает тебе зла. Ты такой добрый, такой высокородный человек… Скорее всего, эти разбойники-сарацины просто ярые враги нашей веры — вот и решили убить тебя как раз в день святого покровителя Фессалоники.
Видно было, что ее слова заставили эгемона колебаться, и он уже не очень уверенным голосом заметил:
— Ладно, послушаем, что преступник скажет, когда задело возьмется палач.
— Эти люди не боятся пыток, — вмешался Никифор. — Ассасин скорее может оклеветать невинного человека, чем сказать правду.
Между тем слуга Кассии принес противоядие, и Рашид с Василием, расцепив зубы раненому, влили ему в рот целебную жидкость. Теперь, сделав для своего нового хозяина все, что пока было можно, Рашид повернулся к связанному ассасину, которого стража наместника уже приготовилась отвести в тюрьму и передать в руки палачей.
— Подождите, высокочтимые господа! — воскликнул Рашид, бросаясь к ногам эгемона. — Не надо пыток, они не помогут узнать правду! Клянусь, я заставлю его рассказать то, что вам нужно! Это входит в науку, которую я изучал далеко на Востоке. Позвольте мне поговорить с этим убийцей, посмотреть ему в глаза!
Вначале наместник опешил от неожиданной выходки престарелого оборванца, но потом, встретившись взглядом с этим странным восточным человеком, правитель города стал постепенно соглашаться с его доводами. Последнюю точку в сомнениях эгемона поставила рыжеволосая Кассия, воскликнувшая:
— Я верю этому старику, он много знает и умеет!
Только Хариклея пыталась протестовать против вмешательства восточного человека, но эгемон ее не послушал.
Рашид подошел к ассасину и, пристально глядя ему в глаза, стал делать странные, то неуловимо быстрые, то плавные движения руками. Убийца побледнел, дыхание его участилось, по телу пробежала дрожь. Видно было, что он пытается бороться с чужой сильной волей, но терпит поражение в этой борьбе. Завороженные зрители следили за поединком. Никто не заметил, как Хариклея подняла свой нож, оброненный при вмешательстве Тарасия.