— Дочка, радость-то какая! Сейчас я видел, как матушка твоя покойная осенила тебя своим благословением. Значит, она тебе поможет одолеть все невзгоды.
— Видишь, отец, какая я счастливая: на небе матушка обо мне заботится, а здесь, на земле — Евпраксия Всеволодовна, которая мне как вторая мать, и Надежда Вышатина, которая мне как сестра.
— Да, верно… — вздохнул боярин. — Чужие люди тебя выхаживали, в то время как в родном доме родной отец…
— Не кори себя, Тимофей, — вмешалась Евпраксия. — В твоем доме не все рады, что твоя дочь выздоравливает, а потому находиться ей там небезопасно.
А в доме боярина Раменского и вправду кое-кто был весьма огорчен известием об улучшении здоровья Анны.
Так совпало, что Берислава, которая уже месяц жила с мужем в отдельном доме, в тот день пришла в гости к матери. Когда посыльный от игуменьи Феклы сообщил новость боярину, Завила и Берислава услышали это известие одновременно. Они побледнели и переглянулись, а когда боярин ушел, обнялись и долго стояли неподвижно. Наконец, Завида ободряюще похлопала дочку по плечу и сказала.
— Что ж, милая, ничего страшного в этом для нас с тобой нет.
— Как же нет, как же нет? — воскликнула Берислава и быстро заходила по комнате взад-вперед. — Она и раньше мне мешала, а теперь стала и вовсе невыносима! Или ты забыла, что ей все известно? Теперь она сможет держать нас в руках, ставить нам свои условия!.. Как могло получиться, матушка, что ты, при твоем могуществе и уме, не смогла найти нужных людей в Андреевском монастыре?
— Дочка, ты забываешь, что там Анну все время опекали. Евпраксия за ней ухаживала и горшечница Надежда, которая теперь стала монашкой. Да и потом, игуменья Фекла совсем не то, что игуменья Гликерия. Она такая строгая и неприступная, такая истовая богомолка, что с ней ни о чем не договоришься. И порядки в монастыре соблюдаются, каждая монахиня на виду, никого не подкупишь. Монастырь-то святоша Всеволод строил для своей дочери Анны, которую еще называли Янкой. Так вот эта Янка была такая праведница, вроде нашей игуменьи Евдокии, что на двадцать лет вперед воспитала своих монахинь.
— Вот бы и Анне остаться в этом монастыре на всю жизнь, — прошептала Берислава. — Пусть бы там молилась, постилась и нам не мешала. Тогда и приданое не пришлось бы ей давать. Нам с Иванком больше бы досталось.
— Не забывай, дочка, что есть еще наследство от Елены, которым мы никак не можем завладеть. Если Анна пострижется в монахини, эти деньги достанутся монастырю. Если выйдет замуж, то…
— Мы могли бы завладеть, когда б Анны не стало! — воскликнула Берислава и топнула ногой от досады. — Все бы перешло к Тимофею и Иванку. Нет, эта болезнь не должна была так легко ее отпустить!