Девушка уронила голову на стиснутые руки и, представив всю безысходность своего положения, глухо зарыдала.
Евпраксия, превозмогая боль в сердце, подняла голову Анны, вытерла ей слезы платком и решительно сказала:
— Тебя опоили сонным зельем и обвенчали без твоего согласия. Такой брак нельзя считать законным. Его может отменить духовное лицо более высокого сана, чем отец Варух.
— Но кто? Куда мне бежать? Ведь даже митрополит ничего не решает без великого князя, а Святополк послушает не меня, а Завиду. Разве что… обратиться к тому, кто повыше нашего митрополита!..
— Выше его лишь патриарх в Константинополе.
Слезы на глазах у Анны мгновенно высохли, когда она подумала, что ей, может быть, предстоит путешествие в город, где сейчас находится Дмитрий Клинец.
— Да, в Киеве тебе оставаться нельзя, — продолжала Евпраксия. — Беги в Переяславль, к князю Владимиру, он поможет. Если надо будет, то и к патриарху направит послов. Деньги и мужское платье здесь, у нас, Варвара принесла. Вот и письмо мое для брата, возьми.
— Мне страшно, матушка Евпраксия… — Анна вдруг порывисто бросилась в объятия своей любимой наставницы. — А вдруг я не найду князя Владимира? Вдруг мне помешают?
— Бог с тобой, дитя, такого не должно случиться, — стараясь казаться спокойной, возразила Евпраксия. — А если Мономаху недосуг будет самому заняться этим делом, пусть отправит тебя с охраной в Херсонес. Там живет купец Михаил Гебр, он бывал в Киеве, знал Анну Всеволодовну и меня. У него большие связи в Константинополе, он сумеет тебе помочь. Возможно, сам поедет с тобой к патриарху.
— Михаил Гебр… — повторила Анна, стараясь запомнить. — Ну, теперь пора. Не знаю, убит или ранен Биндюк. Буду надеяться, что он быстро не очнется и Завида не хватится меня в ближайший час.
— Идем, я провожу тебя, — сказала Надежда.
Анна быстро переоделась в мужское платье, туго скрутила волосы, спрятав их под шапку, и, обнявшись с Евпраксией, воскликнула:
— Прощай, матушка Евпраксия! Я всегда буду молить за тебя Господа!
Наставница благословила ее на дорогу, и Анна в сопровождении Надежды выбежала на монастырский двор.
Оставшись одна, Евпраксия опустилась на колени перед иконой Богородицы и со слезами на глазах прошептала:
— Храни ее, матерь Божья, дай счастья этой чистой душе! Я знаю, что больше ее не увижу, не доживу до нашей встречи. Теперь только ты можешь ей помочь, защитить и направить.