Ариан Дюплесси, глава парижского отделения компании Нокса, ждала в приемной, чтобы приветствовать Элену двумя формальными воздушными поцелуями и угрюмым выражением лица.
– С вашей стороны было очень любезно приехать так быстро. Пойдемте, остальные в зале для конференций.
Элена пошла по коридору за мадам Дюплесси, изучая на ходу стройную фигуру начальницы: густые седые волосы, подстриженные по моде, на плечах длинный шарф из кремового шелка, темно-серый шерстяной костюм, высокие каблуки. Дела могут идти кувырком, подумала Элена, но это же Франция: при любых обстоятельствах шик превыше всего. Она вздохнула. Собрание, скорее всего, будет долгим и наверняка невеселым.
За столом для совещаний сидело трое мужчин с суровыми лицами, и перед каждым наготове лежали аккуратные стопки документов.
– Ладно, – сказала Элена, – выкладывайте самое худшее.
Выяснилось, что семья Кастеллачи всегда вовремя платила страховые взносы, и это исключало всякую надежду признать их требования неправомерными. Кастеллачи клят венно заверяли, что предприняли все меры безопасности, прежде чем уйти из дома в вечер ограбления: система сигнализации включена, парадная дверь на двойном замке, ставни на окнах на запоре. На стенном сейфе никаких следов взлома, картина маслом, за которой скрывался сейф, висела на месте.
– Если все это правда, – произнесла Элена, – они имеют полное право на выплату. А что сказано в полицейском отчете?
Мадам Дюплесси пожала плечами:
– Ничего. Ни отпечатков пальцев, ни улик. Hélas[1], и своего адреса вор тоже не оставил.
Остаток дня они потратили на тщательное изучение условий договора страхования, проверяя строку за строкой, в надежде отыскать лазейку в каком-нибудь пункте, который можно было бы оспорить в суде. Но в итоге Элена была вынуждена признать, что они зашли в тупик.
Мадам Дюплесси проводила ее обратно к лифту:
– Скверно, да?
Элена покачала головой:
– Судя по всему, нам придется заплатить, если только я не отыщу что-нибудь в Ницце, когда встречусь с этими Кастеллачи.
По дороге в отель Элена сообразила, что в Париже сейчас почти шесть вечера, значит на Ямайке около полуночи. Она позвонит Сэму, а потом что-нибудь выпьет. Или даже так: после такого кошмарного дня она сначала выпьет, а потом позвонит Сэму.
Каждый раз, когда она останавливалась в отеле «Моналамбер» («Montalembert»), ее отпускало напряжение, едва она оказывалась в холле. Люди вокруг были очаровательны, бар так и манил, и незамедлительное появление бокала шампанского сразу подняло ей настроение. Она устроилась поудобнее и позвонила на Ямайку.