Я позвонила в колокольчик у калитки, подождала. Позвонила еще раз. И еще. Открыла мне минут через десять сама тетушка.
— Софи, дорогая! Как приятно тебя видеть!
Я поцеловала старушку в сухую щеку, искренне ей улыбаясь. Хорошо, когда тебя рады видеть.
Интерьер дома оказался неожиданно строгим. Никаких кружевных салфеточек и фарфоровых ваз с искусственными цветами, которые так любят пожилые фрау. На стенах и полках не было картин, ковры были хоть и мягкими, но почти однотонными. Будто здесь не одинокая старушка живет, а пожилой профессор.
Служанка, немолодая, как и тетушка Адель, принесла нам чай и печенье, и я наконец отдала очки их владелице. Та поблагодарила, но взяла их с некоторой опаской.
— Не беспокойтесь, никакой магии. Хотя соблазн был, — улыбнулась я. — Уж больно материал хороший для некоторых чар.
— Кто о чем, а артефакторы всё о чарах, — покачала головой тетушка.
Как и положено, мы поговорили о погоде, затем перешли на общих знакомых. Новостей о Петере не было ни у меня, ни у тетушки, темы о Шефнере-старшем я избегала, да тетя ничего и не спрашивала. А вот о семье Грохенбау мы могли беседовать спокойно.
— От Ирмы пришло недавно письмо для ее отца, — порадовала я женщину. — Джис дал мне немного почитать.
— И как ей в академии?
Я фыркнула.
— Жалуется, конечно. Но уже успела завести парочку приятелей.
— Как приятелей? — встревожилась тетушка. — Она слишком молода для этого!
— О, я говорю о друзьях, не думаю, что курсантам там до романтических отношений.
— Ну и пусть пока учится, — проворчала старушка. — Успеется еще. А вот тебе стоило бы отнестись серьезней к личной жизни. Подумать о ближайшем будущем, так сказать.
Я сделала глоток чая и, совершенно не подумав, ответила:
— Так я уже.
Тетушка неожиданно обрадовалась:
— Значит, вы с Мартином помирились! А я переживала… — Заметив выражение моего лица, она замолчала.
— Господин Шефнер хороший человек, — неловко сказала я. — Но не думаю, что у нас может что-то получиться.
— Не думает она! — неожиданно сердито сказала фрау Ратцингер. — Вот как будто артефакторы что-то в отношениях понимают! Я к тебе очень расположена, Софи, но то, что ты играешь чувствами моих дорогих мальчиков, заставляет меня расстраиваться.
Я опустила глаза, нервно кроша в пальцах печенье.
— Петер всегда знал, что я отношусь к нему только как к другу. А Мартин… Господин Шефнер, — тут же поправилась, — разрушил все сам. Не я залезла в голову вашего племянника без разрешения.
— О!
— Вы не знали? Он решил позаботиться обо мне, искоренив мою дурную привычку к курению. — От обвиняющих ноток в голосе я избавиться не смогла, хотя и не хотела говорить плохо о Шефнере при его тете. — И вообще пытается полностью контролировать мою жизнь.