Все же у Петера Шефнера голова варила, в отличие от моей — в таких формальных вещах я была довольно беспомощна.
К счастью, мы довольно скоро надоели господину полицейскому, и, задав еще несколько формальных вопросов сначала Марте, а затем Котовскому, он решил нас покинуть.
— Ведите себя тише, чтобы не беспокоить хозяйку дома, — на прощание сказал Рихтер, когда его подчиненные ушли. — И, Петер, передавай привет своему дяде. Скажи ему, что если он еще раз попробует подсунуть нам Джиса, то уже я приду к нему поработать. Пусть попробует отказаться от такой помощи.
— Непременно скажу, — уныло кивнул мой друг.
Я убедилась, что алхимик уехал, и только тогда смогла хоть немного расслабиться.
— И откуда ты его знаешь, Петер?
— Рихтер друг моего дяди по университету. Был им, по крайней мере, — я не видел его в нашем доме лет пять. Да и в столице он бывает редко.
— Занимая столь высокий пост в полиции? — удивился роанец.
— О, это чисто формальная должность, чтобы удержать его на службе. С Гайне он не ладит, в департаменте магии ему скучно, а вот в полиции прижился. Наверное, потому, что Холла спокойно относится к его… привычкам.
— Почему ты назвал этого мага особенным? — спросил Котовский. — И что у него с глазами?
— Он элементалист, — ответил Петер.
Судя по взгляду роанца, тот ничего не понял, и я пояснила:
— Элементалист. Повелитель стихий. Они управляют силами природы.
— А, из этих! У нас их называют магами погоды. Разве это алхимия?
Я пожала плечами. Чем больше я постигала магическое искусство, тем лучше понимала, насколько условно разделение между разными магическими направлениями. Да разве я сама не была лучшим этому подтверждением?
В тот день Котовский, как обычно, развозил нас с Мартой по домам. Сначала завозил ее, а затем, по пути к своему особняку, и меня. В этот раз освободились мы поздно и вымоталась я довольно сильно, так что сама не заметила, как задремала на заднем сиденье. Проснулась от тихого голоса, сообщавшего мне на ухо, что мы приехали, и заметила, что каким-то образом прикорнула на плече роанца. Неловко отодвинувшись, зевнула, еле успев прикрыть рот рукой.
— Прошу прощения.
— Ничего страшного. Моя вина, что вы работаете со мной до самой ночи и так устаете.
— Пока вы платите, меня все устраивает, — добродушно ответила я.
— Ваша честность и прямота, фрейлейн, неизменно меня радуют, — хмыкнул роанец, ничуть не обидевшись.
Котовский был всего на три года старше Петера, к тому же удивительно открыт и не заносчив. Он так легко и естественно влился в нашу компанию, что мне порой казалось, что мы давно общаемся и дружим с ним.