— Я же говорю. Идея довольно элегантна. Гайне получает нужный ему скандал, возможно, мою смерть… и преданного ему с потрохами алхимика. Ведь министр наверняка встанет на защиту Петера, зная, что вину моего племянника так и не докажут. Утечка магических проектов была и ранее, и Гайне значительно пострадал от нее, потеряв расположение императора. Но, как видишь, даже из таких ситуаций можно получить выгоду.
«А еще он получит Софи. Потому что без моей защиты военное министерство быстро найдет способ принудить Вернер к сотрудничеству, и они наконец закончат свой чертов проект».
— Ты как будто восхищаешься им, — заметил Рихтер. — Значит, Гайне, возможно, воспользовался «Белыми ястребами». Заигрывать с подпольщиками довольно опасно.
— Не он первый, — ответил Шефнер. — И да, восхищаюсь. Гайне сегодня здесь. Удивительная выдержка, не находишь?
— Тебе виднее, — ухмыльнулся алхимик. — Уж не знаю, насколько ты прав, но я присмотрюсь к нашему министру. Ведь ты этого добивался?
Мартин пожал плечами.
— Ладно, засиделся я здесь с тобой. Мне нужно проверить своих людей. А тебе, наверное, твоих?
— Мне не нужна помощь, — легкомысленно ответил Рихтер.
— Вот так просто? Ты хоть знаешь, что этот стрелок был не один? Джис задержал еще одного до того, как прийти сюда…
— У меня чуйка, — алхимик постучал по своему носу, — знаю, где опаснее всего. Если того типа я пропустил, значит, он был мелкой сошкой на подхвате. А тебя все-таки спас я. Милая фрейлейн-артефактор сказала, что защиту на твоей ложе удалось бы легко преодолеть… Кстати, она мне понравилась. Легко соображает и не пугается. Может, отдашь мне внучку Вернера?
— Отдать? — повторил Мартин. — Для чего тебе артефактор? В полиции хватает своих.
— Как раз и не хватает. К тому же в полиции работают самые бестолковые. Ты же знаешь, мой босс терпеть не может магов. Но против фрейлейн Вернер даже он не будет возражать.
— Прости, она мне самому нужна, — ровным тоном ответил менталист.
— А мне так не показалось, — Рихтер хмыкнул. — Тогда спрошу ее…
— Попробуй, хоть я не думаю, что у тебя получится.
Это прозвучало почти не угрожающе. Почти. Но когда Мартин вышел в фойе и смог наконец стянуть с лица маску безразличия, он едва не напугал своим оскалом пожилую даму, проходившую мимо.
За оставшееся до конца второго акта время Шефнер уладил дела со своими подчиненными и убедился, что племянник и его спутницы покинули здание театра и уже добрались до дома. К концу представления он ждал Линду у входа в императорскую ложу.
Она легко выпорхнула, сияя, но стоило ей увидеть Мартина, как улыбка ее увяла.