— Будь осторожнее, Петер, — серьезно попросила я.
— Ты тоже.
Взлохматив тщательно уложенную прическу, он воскликнул:
— Проклятье! Все стало слишком сложно! А хорошие новости есть?
— Едва ли мои хорошие новости тебя порадуют, — пожала я плечами.
— Готов выслушать.
— Я решила принять ухаживания твоего дяди.
— Ты… спятила? — как-то сочувственно спросил Петер. — Ты же при его упоминании плевалась. Или… слушай, он тебя не заколдовал?
Приподняв в руку, я показала ментальный артефакт защиты.
— Что тогда изменилось, София?
— Ну… все это время, пока его не было рядом, я скучала, — тихо призналась. — У меня больше не получается выкинуть господина Шефнера не только из своей жизни, но даже из мыслей, как бы я ни старалась.
— Но ему, судя по всему, и без тебя легко живется. Ты хоть знаешь, с кем он был вчера? — зло спросил Петер.
— Полагаю, с той, кого твой дядя назвал прошлым, с которым надо попрощаться.
— Видимо, очень недалеким прошлым, которое легко может перейти в настоящее. Неужели тебя это не злит?
Отпив из чашки остывший шоколад, я посмотрела в окно. Странно, снаружи было так солнечно и ясно, тогда как моему настроению больше подошел бы дождь. Он смог бы скрыть мои слезы, если бы я могла их пролить. Плакать из-за мужчины — что-то новое в моей жизни. Но стоило ли начинать?
— Софи?
— Нет, не злит. Меня это пугает.
— Ты боишься потерять его, — неверяще повторил мой друг. — Значит… он выиграл?
— У тебя или у меня? — горько пошутила я. Да и была ли это шутка? Противостояние характеров, целей, интересов. Вот что было между нами с Мартином Шефнером. Но я менялась, из-за своих ли чувств к нему или под его давлением… А он? Непохоже, что так.
— Думаешь, я буду несчастна с твоим дядей? — задала я вопрос, который мучил меня больше всего.
— Думаю, да.
Жестокий, искренний ответ. Но я не была уверена, что это может что-то изменить в моем выборе.
— Когда свадьба?
— Он не делал предложения. Да и я не приму его… сейчас.
— Хочешь покрепче привязать моего дядю к себе? — цинично спросил Петер. — Тогда вы друг друга стоите.
Вздрогнув, растерянно посмотрела на него.
— Как ты можешь так говорить?
— Ты даже не представляешь, насколько я сейчас сдержан. Но… помнишь, я обещал быть твоим другом, несмотря ни на что? — Кивнула. — Я буду рядом, какой бы выбор ты ни сделала, — серьезно сказал Петер. — Даже если этот выбор — мой чертов дядя. И кем бы ты ни была — хладнокровной стервой, желающей власти любой ценой, или глупой наивной дурочкой, но ты моя дурочка и моя стерва.
Накрыв ладонь Петера своей, я сжала ее, не в силах произнести ни слова от сжавших горло чувств.