На следующий день на иркутский торг и впрямь Предтеченская компания поставила меха. А цены для торговли были самые неподходящие. По Иркутску, как на крыльях, полетел слух: лопнула Предтеченская. И никому было невдомек, что Шелихов того только и добивался. Кинулись было к нему с вопросами, но Григория Ивановича в Иркутске уже не было, он укатил по первой весенней дороге в Охотск.
Перед отъездом Шелихов наведался к чиновникам. Не единожды видели: его возок подолгу простаивал у подъезда губернского правления.
Явившись в губернаторство, Шелихов перво–наперво пришел к чиновнику, которому книжицу свою вручил. Но дело было не в книжице, а в том лишь, что чиновник этот губернатору его представлял и он же от губернатора распоряжение получил об удовлетворении просьбы Григория Ивановича о помещении алеутов в Охотскую навигаторскую школу и о споспешествовании Шелихову в подготовке судна «Доброе предприятие» к предстоящей экспедиции в Японию.
Чиновник встретил Григория Ивановича в высшей степени любезно. Купцу генерал благоволил, а это для чиновника было ничем не меньшим, чем божье благословление. Так уж повелось на Руси: начальство кивнет — и чиновник перед тобой и барыню спляшет. На это Шелихов и имел расчет. Просьба у него была по силам чиновнику и ни в чем с распоряжением генерала не расходилась. Григорий Иванович скромно попросил написать бумагу капитану охотского порта Коху о выделении Северо — Восточной компании всего необходимого для оснастки судов. Наклонился к чиновнику почтительно и голосом доверительным сказал:
— Трудно нам, трудно, но волю его превосходительства выполняем. — Глазами блеснул.
Чиновник откашлялся, поправил тесный ворот мундира.
— А как же иначе, — сказал, — господин Шелихов. Как же иначе?
Бумагу просимую Григорий Иванович получил. И написана была она в выражениях решительных. С этой–то бумагой и покатил Шелихов в Охотск.
Капитан Охотского порта принял послание из губернии трепетными руками. На конверте стояли орленые печати, внушавшие должный страх и почтение. Шелихов глядел на Коха твердо. Капитан порта с осторожностью печати сломал, посмотрел на Григория Ивановича: сейчас–де, сейчас, постой, все узнаем. Подумал при этом: «С купцом надо быть осторожнее. Который раз на нем обжигаюсь. К начальству высокому вхож». Шелихов молчал, как воды в рот набравши. Едва приметно ботфорт его стукал в пол каблуком. «Ногой поигрывает, — подумал Кох, — нет, и впрямь надо быть осторожнее».
Капитан порта впился шустрыми глазами в бумагу и расцвел улыбкой. Ожидал худшего. А здесь всего–то–навсего: снабдить корабельной оснасткой.