Потап запустил полено под жар и выворотил сверкающую золотом груду раскаленных углей. Вся землянка осветилась багровым светом. Надо было начинать разговор, а начинать его Зайкову не хотелось.
Капитана Бочарова Потап знал по старым походам, но вот Александр Андреевич Баранов был для него человеком новым. А с новым человеком всегда трудней. Оно и лапоть ненадеванный ногу жмет, а человек не лапоть — у него душа живая, и, какая она, враз не определишь. Говорят, правда, есть умельцы, что с первого взгляда все о человеке узнают. Ну, да то врут, наверное. Баба щи десять раз попробует, пока они уварятся. Щи! Варево нехитрое при бабьем навыке, а вишь и то пробует.
Потап неторопливо, так, как смотрят люди, наделенные природной немалой силой, исподволь, не любопытствуя, не изучая, взглянул на Баранова. Тот сидел ровно, глядя в пламя очага. И по лицу не угадать, о чем думает, а знать бы о том было не худо для разговора.
Потап, сутулясь, потер широкими ладонями крепкие колени, обдаваемые жаром очага. «Зимовать собираемся на острову, не к девкам на посиделки, — думал Зайков, — да оно и к девкам лучше с добрым знакомцем идти. Но все одно — разговор надо начинать».
— Кх, кх, — кашлянул Зайков, щурясь на огонь.
И тут Александр Андреевич оборотился к нему.
— Что ж, — сказал просто, — вижу, томит тебя что — то. Так ты давай выкладывай. Что уж тянуть? — и взглянул открытым, все понимающим взглядом. — Давай, давай! Начинай. Не труди ни нас, ни себя.
И простой этот голос несказанно обрадовал Потапа. Вся хмурость и настороженность сошли у него с лица.
— Вот добре, — сказал он с облегчением, — вижу теперь — поймем мы друг друга. А то я, мужики, сижу и не знаю, что сказать.
Бочаров невесело засмеялся:
— Вот не думал, Потап, что ты из робких. В каких переделках был, а на тебе, заробел.
— Так это как понимать, Дмитрий, — возразил Зайков, разводя руками, — разное бывало. Но тут речь о другом. Я вроде бы вас попрекать должен, — И все щурился, щурился на огонь недовольно. От углов губ книзу резко обозначились глубокие морщины.
— Давай, не робей, — подбодрил Бочаров.
— Вот что, мужики, — начал наконец Потап, — запас провиантский у нас только–только на мою ватагу заготовлен. В обрез, — вскинул глаза, — путина была коротка, рыбы взяли мало. Можно было поболее добыть, но расчет имели только на себя. — Он с огорчением хлопнул ладонями по коленям. — Сухарей и вовсе нехватка. С Кадьяка мы шли, а там, у Деларова Евстрата Ивановича, с провиантом тоже негусто. Надо крепко подумать — как быть. До весны с таким припасом не дотянуть. Вот и весь разговор.