Лео отстегнул наручники, которые соединяли оковы на запястьях и лодыжках. Шелли тут же отреагировала, попыталась вытянуться, насколько это было возможно в тесной конуре. Лео вытащил ее из шкафа, но не стал снимать оставшиеся наручники. Мгновение раздумывал, не вколоть ли ей третью дозу парализующего препарата, и решил повременить.
Он услышал шум, слабое эхо в фойе, а затем — легкую дробь шагов на лестнице. Лео остановился, замер, задержал дыхание и прислушался. Дверь в конце коридора открылась. Он вытащил пистолет и стал ждать.
Приближаясь к последней двери, я заставил себя двигаться быстрым, но размеренным шагом. Эта дверь вела в подсобку, где когда-то обнаружили тела. Я прошел по складскому помещению, зная, что он может спрятаться где угодно и поджидать меня в засаде. Но я был уверен, что Шелли в комнате, где хранились инструменты. Пока колледж закрыт на каникулы, практически любое помещение могло подойти для его целей, но Козловски умен. Он пытался подражать словам песни, чтобы недавние убийства выглядели как попытка копировать преступления Бургоса. Он рассчитывал подставить Олбани, ведь именно профессор знал об этих стихах лучше кого бы то ни было. Козловски хотел, чтобы все выглядело так же, как в прошлый раз.
Я быстро подошел к последней двери, понимая, что у меня нет четкого плана действий. Повернув дверную ручку, я толкнул дверь и мысленно прочитал молитву. Надеялся, что он не станет приветствовать меня градом пуль.
У него уже было много возможностей убить меня.
Я вошел в помещение, и тут же из моего горла вырвался стон. Козловски сидел на корточках рядом со шкафчиком у противоположной стены и прижимал пистолет к голове Шелли. Она находилась в полубессознательном состоянии, ее кожа была бледной, как у мертвеца. На ней оказались футболка, испачканная грязью, и заляпанные брюки. У меня подкосились ноги, но я попытался сосредоточиться, стараясь не думать о том, через что ей пришлось пройти.
Это был тот самый шанс, на который я рассчитывал. Другой возможности мне не представится. И я должен действовать без подготовки.
Стараясь сохранять внешнее спокойствие, я скривил губы в некоем подобии улыбки, глубоко вздохнул и издал звук, напоминающий смешок.
— Ладно-ладно, — сказал я. — Лео, у нас есть работа. Работа. У нас с тобой.
Во внешности Козловски произошли перемены. Он сбрил волосы так, что на голове появилась лысина, и перекрасился в темно-русый цвет. Теперь он был в очках, но они не скрывали его глаз и шрама в виде полумесяца. Рядом с ним лежала трость.
Хорошая маскировка. Особенно лысеющая голова. В сочетании с хромотой и тростью это позволяло выглядеть лет на десять старше.