Для меня это было отличным напоминанием. Возможно, Козловски и сумасшедший, но точно не дурак.
Я посмотрел на Шелли. Она шевельнулась. Живая, но в большой опасности.
Я не должен думать об этом. Нельзя давать волю эмоциям, хотя в тот момент я готов был упасть на колени и умолять, чтобы он забрал мою жизнь вместо ее. Я понимал, что в скором времени мне придется заключить подобную сделку. Однако Лео Козловски не подкупить ни слабостью, ни мольбой.
Козловски посмотрел на меня в недоумении:
— Как… как?..
— Как я догадался, куда мне прийти? Ты же знаешь как, Лео.
Я старался говорить намеками, опасаясь, что любая определенность может все испортить. Проблема заключалась в том, что я и представить не мог, насколько силен его психический недуг. Я не знал, бывают ли у него галлюцинации. Возможно, глядя на деревья, он думал, что среди их ветвей притаились шпионы.
Он безумен, но не дурак. Вопрос, насколько он безумен.
Лео смотрел на меня с подозрением. Я ждал, пока он отреагирует, ведь ответ был очевиден. Но Козловски колебался.
— Наталия рассказала мне, Лео. А ты что подумал?
— Госпожа… госпожа Бентли? — Козловски опустил глаза, но не на Шелли. Он явно переживал внутреннюю борьбу. — Ей… понравилось?
«Ей понравилось»?
— Она не се… сердится? — спросил он.
Хорошо. Это уже что-то. Он хотел знать, одобряла ли Наталия его поведение на этой неделе. Козловски пытался сказать мне, что действовал в одиночку, а не по указке Наталии.
«Он называл ее „госпожа Бентли“».
Да. Она давно уже не носит эту фамилию. Но именно так ее называли в то время, когда была убита Кэсси.
Он не общался с Наталией на этой неделе. И это дало мне некоторое пространство для маневра.
— Нет, Лео, она не сердится. Ты же пытался защитить Кэсси.
Козловски посмотрел на меня. Он ничего не сказал, но по его лицу я видел, что он испытывает мучительную боль. Человек, совершивший несколько убийств на этой неделе, а возможно, и шестнадцать лет назад, казалось, готов был сейчас расплакаться.
— Никто не знает о том, что Кэсси убила Элли Данцингер, — сказал я. — И я позабочусь о том, чтобы никто об этом не догадался.
Козловски опустил глаза. Он напоминал ребенка, который узнал, что его любимый щенок умер.
— Она была напугана, — проговорил он, — так напугана…
Кэсси была страшно напугана. Она дрожала и плакала, когда сидела за кухонным столом и держала Лео за руку. «Кажется, я убила ее… Кажется, я убила Элли», — повторяла Кэсси. «Может, все еще наладится», — пытался успокоить Лео. «Мама, мама, я должна позвонить маме».
И вот она приехала. Миссис Бентли. Наталия. Они поднялись наверх. Лео остался за кухонным столом. Он смотрел в окно, в темноту. Он любил ночь больше, чем день. Надеялся, что все еще наладится. Все будет хорошо. Он сам вызвался помочь, и Нат согласилась. Он должен был проверить, мертва ли Элли. «Проверь, как там Элли, убедись, что она мертва. А если еще жива… если не умерла… добей ее».