– Сейчас они побегут к матери и доложат, что я исцелился, – заметил Джонатан сухо.
Локоть, которого касалась рука Рейчел, был плотно прижат к туловищу, и Рейчел чувствовала, как напряжено его тело.
– Это всего лишь променад, – сказала она осторожно. – Вполне обыденное дело.
Джонатан смотрел прямо себе под ноги, не обращая внимания на взгляды прохожих – джентльменов и слуг, слоняющихся без дела.
– На нас смотрят, – пробормотал он. – Чтоб они все ослепли!
Джонатан шел, подволакивая больную ногу, и та слегка подгибалась, отчего походка выглядела неровной, подпрыгивающей.
– Пускай любуются. Скорее всего, они глядят на мою губу и спрашивают себя, не пнула ли я вас по ноге в отместку, – ответила Рейчел.
Джонатан расхохотался. Его смех она слышала в первый раз, но ей сразу понравился этот раскатистый, рокочущий звук. При свете солнца кожа Джонатана выглядела ужасно бледной, зато тени под глазами и скулами уже не были такими зловещими. Проседь в темных волосах стала видна более отчетливо, но все равно он казался помолодевшим, почти юношей.
Пройдя вдоль всего Полумесяца, они вышли через калитку на крутой выгон, высящийся над домами. Земля была кочковатая, покрытая высокой, по колено, травой, мокрой от капелек растаявшего инея, сверкавших в лучах солнца. Они шли в гору минут двадцать или больше, пока город не оказался у них за спиной, далеко внизу; единственными доносящимися до них порой звуками были блеяние овец и посвистывание птиц. Джонатан провел так много времени взаперти, что ходьба по неровной местности оказалась для него нелегкой задачей, и к тому времени, когда они остановились, чтобы передохнуть, он совсем запыхался. От сырой травы их обувь и низ одежды промокли. Ноги у Рейчел окоченели, но она не обращала на это внимания. Разгоряченная ходьбой, она чувствовала, как кровь быстрее бежит по ее жилам, ей было легко и радостно. Они стояли бок о бок, переводя дыхание, и, прищурившись, смотрели вниз, на спутавшийся клубок улиц, над которыми еще плыли последние клочья тумана, похожие на привидения.
– Кажется, я не отходил так далеко от своих комнат уже лет девять, – проговорил Джонатан.
– Неудивительно, что вы были так несчастны, – отозвалась Рейчел. Джонатан взглянул на нее, но ничего не сказал. – Я предпочитаю смотреть в другую сторону, туда, где нет города. На далекий горизонт. Каким-то образом проблемы тогда всегда кажутся меньше, – заметила Рейчел.
Джонатан послушно повернулся на запад, где река Эйвон сияла, как брошенная кем-то на землю серебряная лента, вьющаяся между полями и рощицами, по-прежнему одетыми в остатки осенних уборов.