Люди Веталя знали, что в любой момент Рафхату могут отдать любого из них. И потому старались поддерживать с палачом хорошие отношения.
– «Бабки» за нами, а мусор пусть сдохнет, от греха подальше…
Рафхат Хафизович надел очки, достал из кармана маленький металлический шарик и несколько проволочек. Отобрал из них самую тонкую, и вместе с шариком положил ей на совок, сунул всё в печку. Потом пожевал губами и широко улыбнулся пленнику.
– Ну что, боишься? Не бойся!
Рафхат крякнул и вдруг неуловимым движением сорвал трусы, бросил в печь. Погладил жертву по голове, вытащил из огня совок с шариком и проволокой. На глазах оцепеневших бандитов он ухватил шарик щипцами и положил его в пупок привязанного. Тот выгнулся, едва не порвав верёвки, и затих.
Рафхат зажёг спичку и посмотрел в зрачки заложника.
– Нет сознания. – Он сплюнул прямо на пол, на что в присутствии Веталя не решился бы. – Не орёт, молодец. И не будет она орать – подохнет.
Палач опять сказал что-то – то ли по-татарски, то ли по-узбекски. Он взял пинцетом тонкую проволочку, которая светилась на совке, будто красный волосок. А потом сноровисто не прицеливаясь, ввёл её жертве в мочеиспускательный канал…
* * *
Последний вагон выборгской электрички исчез в темноте, и вихрь снежной крупы осел. Минц, придерживая половик, шатаясь и спотыкаясь, потащился по шпалам вслед за умчавшимся поездом. Он был один в звенящем от пустоты и стужи, казалось, вымершем мире. И вдруг, подняв голову, застыл, как вкопанный. Он узнал шоссе между Дибунами и Белоостровом, переезд, шлагбаум, который сейчас медленно поднимался. Правда, машин поблизости не было, но белел совсем рядом блокпост. И светился в его окошке милый, тёплый огонёк.
Саша уцепился за изгородь и подтянул непослушное тело к крылечку. Он закусил губу и едва оторвал руку, примёрзшую к боку. Затем негнущимися пальцами три раза стукнул в стекло.
Сначала в домике было тихо. Примерно через минуту на занавесках появилась тень.
Женский голос тревожно спросил:
– Кто там?
– Извините, пожалуйста… – Саша проглотил слюну. В глазах всё меркло, но голос женщины показался ему знакомым. – Я из милиции. Но не могу, к сожалению, показать документы. Впустите, прошу вас. Я совсем раздетый…
– Как так – раздетый? – испугалась женщина.
Кто же она? Где они встречались? Это было странно – ведь в этих краях у него не было знакомых.
– Что за новости? Ты не бандит, часом? Не прирежешь меня? Да и тут брать-то нечего. Шёл бы своей дорогой, парень…
– Умоляю вас – откройте! Ну, хоть в окошко на меня посмотрите! Я абсолютно не похож на преступника. Мне даже оружие некуда спрятать. Только помогите сообщить в отдел, что я жив…