И сделав знак сотрудникам, что на сегодня разговор с ними окончен и они могут расходиться по своим делам, Алена повернулась и вышла из комнаты. Оставшиеся одни сотрудники переглянулись между собой.
— Вот так, — произнесла тетя Паша, вроде бы ни к кому конкретно и не обращаясь. — А я ведь предупреждала, что Алена Игоревна дурачить себя не позволит.
— Да что ты, Паша! — откликнулась с усмешкой полная женщина — ровесница поварихи, но с неприятным, каким-то лукавым лицом. — Ну, почудилось хозяйке. Может, чуток больше истратили мои девочки в этом месяце моющих средств, чем в прошлом, так из-за чего тут огород городить?
— А из-за того, моя дорогая, что банка к банке, коробка к коробке, флакон к флакону, а тысяча рубликов в день у кого-то набегает. А в месяце, напомнить, сколько дней? То-то и оно, что тридцать, а иногда и тридцать один. Да еще если сама приворовываешь, а подчиненным не даешь, так донести могут. Выходит, надо и им хоть на сотку в день чего-нибудь дать. А сотка в день на десятерых — это уже новая тысяча. Снова неладно выходит. Им тысячу и себе только тысячу? Нет, себе надо больше! Ведь как же: начальство — и меньше своих подчиненных воровать станет?!
— Ты это, Паша, в чей огород метишь? — спросила та же самая женщина, но уже без всякой улыбки. — Ты чего мелешь? Какая тысяча? Кому?
Тетя Паша не стала отвечать, поднялась и молча направилась к дверям. Но женщина, явно обиженная ее репликой, не желала отстать от нее.
— Ты тут не намного дольше моего работаешь, так что нечего меня и учить. Или ты хозяев пожалела? Так небось, когда ты у себя на кухне свои дела крутишь, я к тебе не лезу и в кастрюли твои не заглядываю. А ведь тоже могла бы посчитать, сколько ты на мясе в месяц выигрываешь! Небось по кастрюле каждый вечер за ворота выносишь! Видала я тебя!
— Дура ты, Лорка, — беззлобно ответила ей тетя Паша. — Кастрюля эта пустая. У меня такой родни, как у тебя, нету. Одна я, для кого мне хозяйский кусок тайком таскать?
И вышла. Следом за ней вышли еще несколько человек. Но большая часть прислуги осталась в комнате возле той женщины, которую тетя Паша назвала Лорой. По взглядам, которые эти люди кидали на Лору, было ясно, она у них пользуется авторитетом.
— Достала меня эта дура, — злобно произнесла Лора, глядя вслед тете Паше. — Наушница хозяйская.
— Думаешь, это она наябедничала про нас?
— Вряд ли. Хозяйка сама что-то смекнула.
— То-то она только про бытовую химию говорила!
— О прочем и не заикалась!
— Я уж испугалась, что она про списанную мебель спросит, — произнесла старшая горничная. — А она-то у моей мамы на даче под Харьковом стоит, обратно везти далеко будет да и накладно. Если всякий раз, как Алене Игоревне придет охота на свою старую мебель взглянуть, ее туда-сюда таскать, так это дешевле было бы на месте хоть какую-нибудь мебелишку купить.