— И какой ты видишь выход? — Такой, какой естественно произошел в Ольмюце — растущая промышленность поглотит лишних людей с села. Но для этого нужно хотя бы четверть века прожить без социальных потрясений. Но их не избежать потому как после войны фабриканты, лишившись военных заказов, временно выбросят лишних рабочих на улицы. И вот тут то Лига порезвиться… устроит такие танцы с бубнами, как с факелом между пороховыми бочками. Причем при нашей победе будет как бы не хуже чем при поражении. 'За что боролись?!'. И не сказать, что наверху этого не понимают. Прекрасно понимают. Потому и продавливают программу привлечения пленных специалистов на частные предприятия. Чтобы когда мы их отпустим домой после нашей победы, образовался в империи некий недостаток рабочей силы, втягивающий на заводы демобилизованных фронтовиков. Промышленность все равно будет расти, а вот в этот промежуток между победой и начавшимся ростом производства не по заказам государства, а потребностям общества надо пережить. И тут главная роль опять таки остается за государством. Строить дороги, каналы, тоннели… Тот же лесоповал организовать как следует. Словом то, на что частник пожадует тратить собственные деньги. Такие проекты, в которых занятость населения будет главным фактором. Особенно занятость демобилизованных фронтовиков. А те будут с гонором 'за что кровь проливали?'. Вот тогда агитация Лиги найдет себе уже взрыхленную почву.
— А сейчас? — Сейчас они никто и зовут их никак. Сейчас нам страшна старая аристократия, которую император медленно, но верно оттесняет от государственного управления.
— Вот — вот… — закивал Молас.
— Наконец то сам понял, почему тебя постоянно отодвигают от столицы.
— Ничего я в этом не понял.
— Был бы Кобчик просто буржуй, они бы все твои выходки стерпели. А Кобчик стал барон. Кобчик стал близок к королям. Кобчик вдруг получил ВЛАСТЬ и тут же стал 'кровавым'. Думаешь, мне баронство не предлагали? — И?..
— я даже немного подался навстречу собеседнику.
— Даже графство, но я отказался. Как в свое время отказался от титула и мой отец, — генерал вынул трубку и стал набивать ее мидетерранским табаком. Потом долго ее раскуривал, давая мне осознать эту информацию.
— Ну не республику же они хотят? — растерянно проговорил я.
— Не хотят, — подтвердил генерал.
— Они хотят сами править, и чтобы император был просто ширмой их правления. Думаешь, почему император дозволил выборные сеймы на местах, но не дает имперского парламента? Потому что все проекты, которые подавались по этому вопросу, отдавали всю полноту власти старой аристократии — верхней палате. И правительство империи должно было стать ответственным перед парламентом, а не перед монархом.