Жила она, вероятно, безбедно. Ее обтягивало необыкновенно красивое платье. В фасонах я ничего не понимаю, запомнилась материя — светло-желтый шелк, с осенними красно-коричневыми листьями клена. «Шурочке бы такое», — подумал я.
Рая пожала мою руку своими холодными пальцами.
— Я слышала, у тебя несчастье?
— Да.
Рая пососала эскимо и протянула мне.
— Хочешь? Откуси…
Я откусил. Рая замахала руками — около ее лица вилась пчела.
— Вот прицепилась, еще девчонок укусит.
Я спросил, как звать двойняшек. Она ответила. Я тотчас же забыл. Рая вздохнула.
— А Косте оставался всего месяц.
— Кто такой Костя? — спросил я.
— Как кто — муж. Он на флоте.
— Извини, забыл.
— Последний раз он писал из Риги… Ты знаешь, только о нем и думаю… На, возьми…
Она протянула остатки эскимо:
— Я больше не хочу. Доедай…
Я не отказался — в этом «доедай» было наше общее детство.
— Только о нем и думаю, — продолжала она. — Даже странно — ни отца, ни мать никогда так не любила. Сама себя не узнаю. Ты помнишь, какой я замуж выходила? Я и женщиной себя не чувствовала. Когда родился Витюля, я играла и забавлялась с ним, как с большой куклой. И уехал Костя во флот — сильно не переживала. А потом черт знает что… Еще, когда встречала… Как переродилась. На вокзале дичилась, а потом будто и не расставались…
— Значит, он приезжал?
— Конечно, в отпуск, — усмехнулась она и кивнула в сторону коляски. — Откуда бы они взялись?
Опять махнула рукой, отгоняя пчелу.
— Ах, Алеша, только бы он вернулся. Я б ему еще родила… Вам, мужчинам, непонятно это счастье… Я когда убедилась, что беременна, думала, с ума сойду от радости. Телеграмму Косте отправила. Работники почты, наверно, животы понадрывали, читая, что я там написала… А мне хоть бы что… Ни капли не стыдно.
Внезапно Рая стала серьезной.
— Алеша, а на флоте очень опасно?
— Везде опасно.
— Все-таки меньше, чем, например, в авиации. Правда ведь? Кругом броня…
— Ясное дело.
И вдруг Рая настороженно сощурила глаза:
— А ты почему не в армии?
Меня поразило это выражение глаз — внезапное отчуждение после приятельской доверчивости.
— Забыла? — спросил я вместо ответа, поднялся со скамьи и, не прощаясь, ушел.
Нет, невозможно жить в городе, в котором не осталось друзей. Нужно было что-то делать.
К тому же я почти лишился сна. Ночью ко мне на балкон пришла Оксана в накинутом на плечи пальто.
— О чем все думаешь? Оставь свои печали. Все ладно будет.
— Ни о чем я не думаю.
— Не журись понапрасну. Ты не старый еще. Молодайку гарну найдешь. Еще сколько счастья будет.
Я сделал вид, что засыпаю, чтоб она ушла. Другой раз среди ночи явился ко мне старик и принялся трясти за плечо.