— Я думал, что у нее была проблема.
Я смотрю на ковер. Даже если бы она пила, в этом по-прежнему нет смысла. Она всегда сожалела, когда меня от нее забрали. Она всегда пыталась вернуть меня. У моей мамы были проблемы, но
уйти от своего ребенка, не было на нее похоже. По крайней мере, ту часть, которую знала я.
— Вероятно, мы никогда не узнаем правду, — говорит Линда, успокаивающе потирая руки на
руках Алека.
— Это все в прошлом, — Алек кладет руку на руки его подруги.
— Папи?
Я поворачиваюсь, чтобы увидеть Пенелопу, потирающую глаза и таская за собой одеяло.
— Что ты здесь делаешь? — Спрашивает Кайл.
Пенелопа же мчится к Алеку.
— Я хочу, чтобы папи уложил меня, — говорит она с усталым голосом.
Когда она до него доходит, он берет ее на руки и ставит на колени, когда я вижу как он обожающе
смотрит на нее, заставляет мое горло сжаться.
Хлоя выходит из кухни.
— Ты должна быть в постели, юная леди.
— Все в порядке. Я уложу ее обратно. Не так ли, куколка? — Говорит Алек.
Пенелопа кивает с удовлетворением.
— Но, я хочу, чтобы ты осталась в постели на этот раз, — Хлоя предупреждает, как Алек проходит
с внучкой на руках.
— Я буду, мама, — обещает она.
Я прочищаю горло и встаю.
— У меня еще домашнее задание осталось. Приятно познакомиться с вами, Линда. Пожалуйста,
скажите Алеку, что мне было также приятно с ним познакомиться.
Она пренебрежительно машет мне рукой.
— Ты сама скажешь ему в следующий раз. Мы будем видеться очень часто теперь.
— Спокойной ночи, — говорю я всем. Я едва добираюсь до моей комнаты, прежде чем мои глаза
вспыхивают от виноватых слез. Я ненавижу то, что я ревную Пенелопу к тому, что у нее такая
замечательная семья. Тогда я понимаю, что они также моя семья. По крайней мере, они могли бы
ими быть.
Я лежала на кровати и смотрела в потолок, где они все еще сидели в гостиной. Было так легко
ненавидеть свою мать, когда она пила. За последние пару лет, я очень старалась не судить ее на
ошибках прошлого. Я хотела начать с ней все заново, как она, даже если я никогда не признавала, что у нее проблемы. Я любила ее, и я гордилась, когда она прилагала усилия, чтобы остаться
трезвой для меня. Но теперь, меня будто подкинули обратно в горькое место. Я не хочу думать, что
у меня могло бы все это быть, но трудно устоять, когда тебе суют бод нос это изображение.
Я поворачиваюсь на бок и, разглядываю, игрушки Пенелопы, которые стоят в углу комнаты. У
меня нет домашнего задания, которое мне осталось сделать, и даже не думаю раздеваться. Я
просто лежу в темноте, пытаясь потушить искру гнева внутри меня, которая угрожает разгореться.