Они кое-как дотащились домой и, стараясь не шуметь, легли в постель, хихикая, как озорные школьники, и сцепились в пьяных объятьях, храпя и вертя головами.
Так-то лучше, улыбнулась Миррен. Если не можешь их победить, вступай в их ряды. Лучше она разделит с Джеком его хобби.
Внезапно оказалось, что можно не бояться Рождества в Крэгсайде.
– Что с Миррен? – озабоченно спросила Пам, мать Бена. – Она стала какая-то дерганая, все время вскакивает и крутится, как волчок, и ужасно худая, а ведь всегда была упитанной девочкой. Теперь же просто ссохлась. Но ей, конечно, тяжко, ведь Джек снова пристрастился к бутылке. Флорри тревожится. Их часами не бывает дома. По всей деревне ползут разговоры, как подолгу они торчат в пабе. Надеюсь, Миррен удержит его от рецидива. Она всегда была строгой в отношении спиртного, но вот в последнее время… Но теперь нельзя ни в чем быть уверенным.
Казалось, будто смерть Сильвии висела над всеми домашними черной тучей, о которой никогда не говорили, но она всегда присутствовала. И эти осиротевшие родители гуляли и пили так, словно у них не будет завтрашнего дня.
Миррен дала себе волю. Она сидела в пабе, глядела на окружающую компанию остекленевшим взором, смеялась и шутила, делая вид, что все хорошо. Она испытывала приливы восторга, а через минуту впадала черную, безнадежную меланхолию. К этому времени Бен знал все признаки и с растущей тревогой наблюдал за ней.
Лорна надулась, всячески избегала его, изображала из себя недотрогу, но у него не было времени на эти игры. И так дел по горло.
Вслух ничего не говорилось, все проходило молча. Том и Флорри не хотели расстраивать Джека, а тот шел по лезвию бритвы, пытаясь восстановиться, вернуться к жизни, а Миррен совершенно не помогала ему, таскала его в то самое место, с которого и начались все беды. Бен совершенно ее не понимал.
Он остановил ее возле дальнего сарая, где она убирала сено, так как ожидался снег.
– Что ты делаешь, Миррен? Зачем снова делаешь Джека зависимым от спиртного? – заорал он, не стесняясь никого. – Он не пил несколько месяцев, а теперь снова не просыхает. Я думал, у тебя больше мозгов. Я и за тебя тоже боюсь. Пьянство – не ответ.
– Откуда ты знаешь? – спросила она, и в ее глазах сверкнула ненависть.
– Оно проявляет в тебе не лучшие твои черты. Прекрати хоть ненадолго… протрезвей. Все вокруг уже это замечают.
– Ну и что? Это моя жизнь. Теперь я могу жить, как мне нравится. Я принимаю свое лекарство, когда хочу и где хочу. Ты меня не остановишь.
– Лекарство – вот как ты смотришь на это? Яд, а не лекарство. Пьянство превратило тебя из надежного друга в человека, которому я больше не могу доверять.