Миррен спохватилась, что накрывает стол на двоих, и с досадой смахнула вилку с ножом в ящик. Вероятно, Бен сейчас уже там, где ему хотелось быть, подпирает стойку бара в «Флисе» и хвастается, что уезжает за границу.
Она тоже не прочь погреться на солнышке и бросить всю эту жалкую жизнь. Дом такой же тихий и пустой, как всегда, только вот теперь душа у нее не лежит к нему. Чего-то не хватает – вернее, кого-то – и она отпустила его без всяких уговоров.
Как же семья покроет теперь все убытки? Только затянув пояс. Говоря по правде, ей не хотелось, чтобы Том и Флорри снова перебрались сюда. Тогда ей придется делить кухню с другой женщиной. Дорин – дело другое. Флорри любит сплетничать про всех, а Миррен это не интересно.
Вот Бен мог бы сделать сносной ее жизнь. Но он ушел. Возможно, это знак того, что она слишком долго жила одна, в компании с дедушкиными часами. Поэтому и ищет в нем того, чего нет.
Они чуточку потанцевали, а потом он утешал ее, когда она не могла найти снимки и разрыдалась. Это был у них совсем не ужин влюбленных голубков при свечах. Он и пальцем не пошевелил, не пытался за ней ухаживать. Такие красивые ухаживания бывают лишь в кино, а не в жизни, и уж тем более не в долинах. Тут ухаживание – это что-то вроде договора, который заключается в танцзале или в клубе «Молодых фермеров». А она уж старовата для того и другого. Тут она почувствовала запах подгоревшего молока и вскочила. Самое время утешиться…
Она поставила на пол таз с горячей водой и вылила в него содержимое бутылки, чтобы размягчить ноги. Раз уж она не может пить, то по крайней мере использует спирт для лечения мозолей.
Неожиданно по кухне пронесся ледяной сквозняк, дверь распахнулась, собаки залаяли и завиляли хвостами.
На пороге стоял, ухмыляясь, снеговик; вся борода в сосульках, шинель колоколом, как кринолин. Она в испуге уронила бутылку.
– Теперь будешь ругать меня за это, – проговорил знакомый голос.
– Бен! Почему ты вернулся? Там все так плохо? – Ее сердце радостно застучало при виде его. – Садись, садись… Я приготовлю тебе чай.
– Я прошел половину горы и увидел, что дальше мне не пройти. Тогда и подумал, что еще будут и другие суда, а сейчас не время дезертировать с моего поста. Крэгсайд мой дом, такой же, как и твой, и мне не хочется смотреть, как тут все рушится без второй пары рук. Надеюсь, ты не против…
Он замолчал и, нахмурив обледеневшие брови, посмотрел на таз, в котором она стояла.
Миррен расхохоталась.
– Ты застукал меня во время моего омовения… но, по-моему, ты решил, что я вернулась к пьянству, и пришел, чтобы надзирать за мной. Ох, Бен! Смотри, я просто размачиваю свои мозоли. Вот, понюхай! Это хорошее средство.