— Именно. От того, что случилось в сражении, ты приобрел силу, скорость, стойкость и обостренные способности восприятия. Вкупе с теми навыками, что уже были у тебя, и магической силой, ты обладаешь оружием массового уничтожения. Ты получил, возможно, совсем небольшое преимущество, которого тебе не хватало, чтобы стать, в конце концов, непобедимым. Ты должен перестать барахтаться в сожалениях. Ты не чудовище. Ты — воин, и делаешь то, что нужно делать.
— Но…
— Никаких «но», Гарри. Я прошел через это, я знаю, о чем говорю. Ты нужен миру, завязывай с этим.
Гарри сел и бесконечно долго смотрел на Ремуса в полной тишине. То, что сказал молодой оборотень, противоречило тому, что Гарри обдумывал последние несколько дней. Поразмыслив, он понял, что парень прав. Гарри стал сильнее, несмотря на легкие неудобства, и, может, это то, что ему нужно для окончательной победы над Волдемортом. Пока он раздумывал, Ремус тихо выскользнул из комнаты с легкой улыбкой на губах.
— Сработало? — спросила Джинни, когда Ремус вернулся камином в комнату. Мародерам, Лили и Севу было позволено входить в комнату Гарри, когда они хотели навестить друга в лазарете. Когда Дамблдор рассказал, куда пропала четверка после Хэллоуина, они захотели увидеть их. После короткого собрания Ордена, было согласовано, что шестерым студентам можно посещать Корвус Коракс через комнату Гарри, если кто–то знал, куда они собирались. Система работала, когда Рон, Джинни и Гермиона вернулись в школу. Когда Ремус ушел поговорить с Гарри, Джинни осталась ждать его возвращения в комнате Гарри в Хогвартсе.
— Думаю, да. По крайней мере, он меня выслушал.
— Что ж, это уже прогресс. Он говорил?
— Как ни удивительно, да. Хотя, мне пришлось выбить его из ступора, и заставить слушать меня.
— Как ты это сделал?
— Сказал, что ты беременна от Люциуса Малфоя.
— ЧТО?
— Это первое, что пришло на ум, чтобы привлечь его внимание. Сработало, как заклинание.
— Я надеюсь, ты сказал ему, что это неправда!
— Конечно, сказал! Мне просто нужно было как–то шокировать его, чтобы он ответил.
— А что произошло потом?
— Я велел ему завязывать с жалостью, и что он нужен миру. Все в таком духе. У меня была запланирована целая речь. Кажется, он слушал, хотя мы не узнаем, пока не увидим его в следующий раз.
— Точно. Ты сказал ему о своей ликантропии?
— Упомянул, но он немного говорил об этом. Не то, чтобы он вообще много говорил…
— Кстати говоря, когда следующее полнолуние?
— Через два дня. А что?
— Хочешь, я пойду с тобой?
— Я же убью тебя!
— Нет. Я приму анимагическую форму. Ты не сможешь навредить мне в таком виде.