Он немного успокоился, хотя глаза у него все еще возбужденно блестели («мне кажется, я похож сейчас на бумажный фонарик — пустой, а внутри огонь»), и двинулся по склону. Оджесон, Бейкер и чеширец оказались впереди, но они продирались сквозь заросли с таким шумом, что не слышали его шагов.
— Эй! — крикнул Брайн. — Нашли что-нибудь? Они подошли друг к другу.
— Мы слышали выстрелы и пошли на звук. Думали, может, это отряд Нотмэна.
— Это я стрелял, — сказал Брайн, закуривая. — Какой-то человек напал на меня, наверно бандит — удрал, как только увидел винтовку. Я промазал.
— Но это была настоящая пулеметная очередь, — сказал чеширец. — Нужно быть слепым, чтобы не уложить его.
Оджесон сказал встревоженно:
— Будем держаться все вместе и глядеть в оба. На всех ведь носилок не хватит.
— Нотмэн, наверно, где-нибудь недалеко, вместе с солдатами, — сказал Бейкер, шедший сзади. — Попробовать их вызвать?
Оджесон решил не делать этого.
— Они сейчас не ждут вызова, так что пошли дальше и хватит разговоров.
— Теперь он сбросил маску, — сказал Брайн Бейкеру. — Хуже нет сволочей, которые прикидываются твоими друзьями.
Бейкер, шедший позади него, отозвался:
— Мой старик говорит, что во время первой мировой войны они убивали по десять офицеров в месяц. А немцы — остальных.
— Что толку, — сказал Брайн. — Все равно откуда-то являлись новые.
— Но война кончилась потому, что не хватило именно офицеров, а не пушечного мяса, вроде нас с тобой. Я учился в закрытой школе, Брайн, но я такой же раб, как и ты.
— Заткнись, — сказал Брайн.
— Это не довод.
— Но зато ответ тебе. Может, сейчас я раб, но скоро я перестану быть им.
— Это только потому, что тебя отпускают отсюда.
— Я не о том. Мне наплевать, пусть даже я пробыл бы здесь еще пять лет, все равно я перестану быть рабом.
— Подтянись! — крикнул Оджесон, шедший впереди. — Вот еще обломки самолета.
— Это как загадочная картинка, — сказал чеширец.
— Ты, всегда будешь рабом чего-нибудь, — сказал Бейкер.
Путь им преграждал блестящий алюминиевый руль высоты, словно ворота, через которые им предстояло проникнуть в плодоносный и хорошо обработанный сад. Один за другим они перешагнули через него, словно боясь повредить, как будто им пришлось бы возмещать убытки хозяину сада. Бейкеру хотелось придавить его ногой, но он не сделал этого. Брайн взял у Бейкера рацию.
— А знаешь, я и не пытался попасть в того бандита. Я стрелял много раз, но старался промазать.
— А я бы не мог удержаться, — недоверчиво сказал Бейкер.
Дальше деревья и кусты были сломаны: здесь упал фюзеляж самолета, похожий на сигару, он рухнул в дальнем конце плато. Бесценное создание человеческих рук повисло на ветках, мертвое и опустевшее, а вокруг были разбросаны куски блестящего металла. Добраться до фюзеляжа без веревок было невозможно, он висел на высоте десяти или пятнадцати футов, словно им хотели украсить рождественскую елку. Они стояли шагах в пятидесяти от этого места, безмолвные, утомленные поисками, длившимися, казалось, уже много недель. Фюзеляж был искорежен в тех местах, где этот непрошеный гость напоролся на сучья в своем неуклюжем падении, и кое-где ветки, казалось, проросли сквозь него, словно после аварии прошло не сорок часов, а бог знает сколько времени. Изнутри — ни шума, ни криков, никаких признаков жизни. На брюхе самолета возле кабины виднелось большое красное пятно, словно кто-то расквасил самолету нос. Пятно высохло и не сразу было заметно.